От выстрела до выстрела (СИ) - Юлия Олеговна Чеснокова

— Непременно! Но ты мне пиши всё это время, пожалуйста.

— А ты всё так же будешь хранить мои письма у сердца? — улыбнулась Оля. Петя в доказательство вынул то самое, первое, всё из того же внутреннего кармана:

— Это я всегда ношу с собой. А ты хранишь ли мои?

Делая легкомысленный вид, девушка посмотрела куда-то вверх, как будто припоминая:

— И куда же я их вообще положила? Какая у меня короткая память!

— Ничего, я тебе буду обо всём напоминать, — пообещал Пётр, — особенно о свадьбе. В каждом письме.

— Ты так ждёшь её? — польщённая, спросила Оля.

— Ничего так не ждал! А ты?

— Как и положено девушке, я боюсь её равно с тем, как жду.

— Не бойся, моя дорогая, драгоценная Оля. Я никогда тебя не обижу, ни словом, ни делом.

— Поначалу все так говорят.

Петя не стал спорить или доказывать что-то, зная, что поступки говорят лучше слов. Оля увидит, как крепко любит он её, однажды перестанет сомневаться и, может быть, именно в тот день, полюбит его тоже. Да, он нравился ей уже — это было заметно и понятно, но этим Столыпин довольствоваться не собирался. Она должна будет полюбить его, пускай и не так же беззаветно и глубоко, как он её. Разве мужчина не должен быть во всём сильнее? В том числе в любви.

Он уехал в Орёл, счастливый и страдающий, ещё радостный, но уже тоскующий. Впереди было целое лето, и как жаль, что они проведут его не вместе! Но успокаивала и согревала мысль, что это последнее лето, какое проведут они раздельно. Осенью они станут супругами, соединят свои жизни, и только смерть разлучит их когда-нибудь.

Едва добравшись до дома и поздоровавшись с отцом, он присел написать письмо: «Дорогая Ольга Борисовна Столыпина! Да-да, именно так и никак иначе — привыкай, моя милая, моя ненаглядная Оленька!..». Набросав пол-листа приятных нежностей и сообщив, что хорошо доехал, он вернулся из фантазий к реальности. Навестил сестру, что была на сносях и готовилась к рождению первенца. Сходил получить отметку в отпускной билет, что прибыл по заявленному в прошении месту. Потом Саша опять начал дёргать его к каким-то знакомым — у младшего брата была удивительная способность заводить всюду литературные компании, организовывать вечера и втягивать туда Петю, которого справедливо считал умным собеседником и гордостью семьи: в точных науках тот всегда мог подробно разъяснить что-нибудь и развеять людские заблуждения, вроде того, что земля — плоская.

Петя пытался заодно и заниматься на каникулах, разбирая тот материал, что упустил в Петербурге. Когда вечером не намечалось свидание и не было перспективы увидеть Ольгу, ему спокойнее сиделось на месте. Вернулось умение концентрироваться и погружаться в чтение. Учёба напоминала, правда, что надо бы писать прошение о разрешении на брак — волнительное дело с неизвестной концовкой. Но разве когда-то боялся Петя трудностей? Он боялся только нелюбви Ольги, а уж остальное преодолевать был готов. И вот, наконец, собравшись с мыслями, в конце июня он засел за бумагу с пером.

' Его Превосходительству Г-ну Ректору С. Петербургского Университета студента IV-ого курса Физико-Математического факультета Естественного отделения Петра Столыпина

Прошение

Честь имею ходатайствовать перед Вашим Превосходительством о разрешении мне вступить в брак с дочерью Почётного Опекуна, Гофмейстера двора Его Императорского Величества, фрейлиною двора Ея Императорского Величества, девицею Ольгою Борисовной Нейдгард' [4].

На следующий день послание было отправлено, и Петя стал ждать ответа. Конечно, это должно занять несколько дней, не всё решается быстро. Лишь бы в его пользу! Но время тянулось, и он по-прежнему отвлекался занятиями и письмами к Ольге. Она тоже прислала ему весточку, отругав, что нельзя заранее называть женою и своей фамилией — ведь можно спугнуть, сглазить!

И вот, больше недели спустя, на его имя пришла депеша из Санкт-Петербургского университета. Дрожащими руками открыв её, Петя прочёл: «Студенту IV — ого курса Физико-Математического факультета Естественного отделения С. Петербургского Университета Петру Столыпину в прошении о разрешении на вступление в брак ОТКАЗАНО».

Примечания:

[1] A la carte — возможность выбирать отдельные блюда из меню, это было не во всех ресторанах, часто они работали по принципу «табльдот» — комплексного обеда, как сейчас бы сказали «бизнес-ланча»

[2] В те времена среди студентов бытовало убеждение, что занимающиеся естественными науками изучают что-то важное и реальное, полезное, настоящую науку, а учащиеся историко-филологического факультета занимаются ерундой, среди студентов-естественников слово «филолог» считалось ругательством.

[3] Упоминавшаяся выше княжна Вяземская

[4] Приводится дословно написанное рукой П. А. Столыпина прошение от 26 июня 1884 года

Глава ХХ

Предупредив только отца и брата, ничего не написав Ольге, Петя собрался и отправился в Санкт-Петербург. Это не было совершено в приступе гнева, порывом — нет, он тщательно обдумал всё и поехал. Передумал ли он отчислиться из университета, если это понадобится ради брака? Нет. Но Столыпин хотел знать, почему отказано и можно ли это исправить? Ощущая несправедливым решение, он был готов признать, что это не так, если ему предоставят объяснения.

Студенты находились в отпусках, да и преподаватели тоже — здание бывших двенадцати коллегий Петра Великого супротив природы впало в спячку летом. Столыпину удалось найти ректора дома. Извинившись за беспокойство, он испросил у него аудиенцию. Протянул подписанное рукою того решение.

— Отчего мне отказано, Иван Ефимович?

Тот, надев очки и прочтя поданное, не видя в том своей вины, сказал:

— Оснований для исключения из правил не было найдено.

— Неужели любовь — совсем не основание?

— Столыпин, в молодости все влюбляются, иногда и по несколько раз. Некоторым только кажется, что они влюблены, а иные только говорят, что влюблены, чтобы добиться чего-то. Как инспекция должна отличать одних от других? Никак! Соблюдается Устав, только и всего.

— Только и всего? У кого-то, может, жизнь из-за этого рушится!

Андреевский вздохнул. Снял очки и отложил. Вернул отказ Петру.

— Хорошо, я скажу тебе, Столыпин, вот что. Посоветовавшись с инспектором и Андреем Ивановичем, мы думали направить в министерство твоё прошение. Но, собрав мнение остальных профессоров, я узнал, что твоя успеваемость снизилась невероятно с тех пор, как ты собрался жениться. Романтические мысли не пошли тебе на пользу, а, может быть, на пользу как раз пойдёт повременить со свадьбой и хорошенько взяться за учёбу. Я, как ректор, заинтересован в подающих надежду студентах для университета, а не в том, чтобы они распылялись и хоронили свои таланты.

Повертев в руке бумагу, Петя убрал