Девушка в белом кимоно - Ана Джонс


Девушка в белом кимоно читать книгу онлайн
Япония, 1957. Чтобы укрепить семейный бизнес, отец собирается выдать семнадцатилетнюю Наоко Накамуру за сына делового партнера, но сердце девушки навеки принадлежит другому.
Когда выясняется, что Наоко хочет связать свою жизнь с презренным гайдзином — иностранцем, американским матросом, да еще носит его ребенка, родители изгоняют дочь из семьи. Наоко предстоит сделать нелегкий выбор, а его последствия отразятся на судьбе нескольких поколений.
Америка, настоящий день. Похоронив отца, Тори Ковач находит в его бумагах письмо с шокирующим признанием, перечеркнувшим все, что она знает о нем и о своей семье.
Желая выяснить правду, Тори отправляется в далекое путешествие — в глухую приморскую деревушку в Японии, где ей придется противостоять демонам прошлого.
Этот роман — пронзительная история любви и силы духа, противостояния безжалостным традициям и общественному мнению, горечи потери и надежды на счастье.
v 1.1 — добавлены японские иероглифы в главе 22
— Не знаю, — Сатоши качает головой. — Но не волнуйся, это может означать лишь то, что они прибудут позже, — он кладет руку поверх моей и сжимает ее.
Я выдергиваю свою руку так, словно он меня обжег.
— Пожалуйста, — Сатоши бросает взгляд на мой живот и вздыхает. — Ради благополучия ребенка прими мою дружбу и позволь мне сопроводить тебя до места, — кивком он указывает вперед. — Видишь? Бамбуковый забор вокруг клиники совсем недалеко.
Забор из золотистых перекладин, перевитых друг с другом, убегает вдаль, насколько хватает глаз. Мой взгляд вскидывается на Сатоши при звуке слова, так напоминавшего разговор с отцом: прими и смирись.
— Ради ребенка, — говорю я и пускаюсь в путь, волнуясь и накручивая на палец прядь волос. Разумеется, отец не упоминал о новостях из Тайваня. Зачем? Будь его воля, Хаджиме бы никогда не вернулся. Вдруг вся моя кожа покрывается мурашками. А что, если так оно и будет?
Вход в клинику украшен большими перекрещенными балками и ржавыми скобами. На косяке висит маленький колокольчик, стилизованный под храмовый колокол, но сами ворота открыты. Сатоши распахивает их пошире и делает шаг в сторону, чтобы дальше я шла первой. Из вежливости я берусь за длинный деревянный язычок и звоню колокольчиком один раз, и лишь потом мы входим внутрь. У маленького колокольчика оказался красивый низкий звук, разнесшийся далеко вокруг и возвестивший о нашем прибытии.
Неровная, мощенная галечником дорожка, как змея, извивается между густо растущими деревьями. Дорожка ухожена, кусты вокруг нее подстрижены, но разросшаяся трава подсказывает мне, что ходят по ней не часто. Я иду очень осторожно, чуть не споткнувшись о выступающий камешек. Сатоши протягивает было мне руку, чтобы поддержать, но я успеваю восстановить равновесие и показательно игнорирую его предложение о помощи.
Сквозь деревья уже виднеется бронзовая черепица крыши. Прищурившись, я стараюсь рассмотреть что-нибудь еще.
— Я думала, это клиника, но это место больше похоже на простой дом.
Сатоши пожимает плечами. Он знает об этом месте не больше моего. Дорожка пускается вниз, и на какое-то время из виду пропадает и строение впереди, и улица позади нас. Под густым пологом мы проходим в спрятанный от посторонних глаз мир. Там тихо, если не считать трели птиц и стрекота кузнечиков. И слышно кое-что еще, постоянный тихий шепот. Я склонила голову и прислушалась: вода.
За поворотом показалась небольшая зеленая речушка. Мы взошли на красный деревянный мост и остановились, чтобы посмотреть на реку поверх высоких перил. Падающий сверху свет хорошо освещал спокойные неглубокие воды и многочисленных их обитателей. Карпы кои, упитанные и исполненные достоинства, поводили золотыми, черными и белыми плавниками, похожими на крылья. Здесь очень спокойно. Я наблюдаю за ними, но не удерживаюсь от быстрого взгляда на Сатоши.
Он не только знал о Хаджиме, но и сдержал свое слово и не выдал меня своему отцу, чтобы сохранить деловые отношения наших родителей и избавить меня от унижения. Потом он узнал, что я вышла замуж и уже беременна. И тем не менее он сопровождает меня сюда. У меня покраснели щеки. Осознание вины тут же избавило меня от дерзости.
— Простите меня.
Пусть я и не хочу этого признавать, но я благодарна за его компанию и его дружбу. Я поворачиваюсь к нему лицом.
— Я благодарна вам за все, Сатоши. Даже за то, что вы сейчас здесь. И приношу свои извинения.
Он не отрывает взгляда от воды, оставив мои слова без ответа. Тогда я тоже смотрю на рыбу, не зная, что еще сказать.
Он облокачивается на растрескивающиеся перила и сцепляет ладони между собой.
— Тебе незачем извиняться, Наоко.
Ему не нужны мои извинения? В негодовании я упираю руки в бока.
— Вы меня совсем запутали. Я вам очень благодарна, но я все еще...
— Ты все еще не понимаешь, зачем я сюда поехал? — Сатоши поворачивается и смотрит мне прямо в глаза. — Да, я понимаю твое замешательство. Пойми только, что ты никогда меня в замешательство не приводила, — он прячет улыбку. — Я знал, какая ты на самом деле, еще когда ты была совсем ребенком.
На самом деле я — эгоистка. Я опустила глаза, не желая слышать от него слова упрека.
— Я видел тебя иногда на встречах компании, куда можно было приводить членов семей. Ты была такая же красивая, как твоя мать.
Не поднимая головы, я с любопытством посмотрела на него при упоминании окаасан.
— А однажды я застал тебя за тем, что ты стащила мочи30, — засмеялся он. — Помнишь?
Я выпрямляюсь и поворачиваюсь к нему. На его улыбку невозможно не ответить.
— Я таскала рисовые пирожные?
— У тебя было зажато по одному в каждом кулачке, а еще рот был перепачкан теми, которые уже были съедены, — он указывает на губы. — Когда я стал браниться, ты сунула пирожное мне в руку и просто убежала, обернувшись ко мне с улыбкой.
Я смеюсь, но не помню ничего из того, что он рассказывает.
— Когда я увидел тебя в следующий раз, ты была уже не такой маленькой. А теперь... — взгляд Сатоши затуманился.
Я отворачиваюсь. Наверняка мои щеки стали пунцовыми.
Наклонившись над перилами, он указывает вниз.
— Смотри, видишь его?
Толстый рыжий карп, больше всех остальных, с черными отметинами на голове, плавает кругами на самой середине реки. Я киваю.
— Видишь, как он не обращает внимания на остальных? Он всплывает и не уходит с середины, хоть мы и не бросаем ему еды. Он напоминает мне рыб кисти Росэцу.
Сатоши двигается дальше.
— Он был настойчивым, — заметила я и пошла за ним следом по тропинке, которая теперь шла вверх. Я вспомнила историю о том, как Росэцу оказался возле пруда с карпами. Он заметил, как одна из рыб выпрыгивала на лед, чтобы подобрать упавшее угощение. Она ударилась головой, потрепала плавники и растеряла много чешуи, но отказывалась сдаваться. — И Росэцу восхитился его целеустремленностью.
Сатоши кивнул, бросив на меня взгляд вполоборота.
— Да, и я чувствую себя Росэцу. А ты...
— А я — карп? — у меня поджимаются губы от неудовольствия.
Сатоши смеется, потом опускает голову.
— А ты целеустремленная. Я хотел сказать, что ты целеустремленная. И как Росэцу, я восхищаюсь твоей настойчивостью. Тебе удалось до сих пор