Виктория Холт - Жена ювелира

– Танцуйте! – крикнул Эдуард и откинулся в кресле, наблюдая за танцующими.

Королева Елизавета сидела рядом, не осмеливаясь танцевать, так как боялась, что это унизит ее достоинство. А Джейн танцевала. Боже, с каким упоением танцевала Джейн! Она все еще выглядела молоденькой девушкой, годы почти не изменили ее. Сейчас она танцевала со старшим из двух пасынков короля – Томасом, маркизом Дорсетом. Молодой Томас просто красавец, даже сторонний наблюдатель заметит, что он – сын Елизаветы. Эдуард тщетно интересовался первым мужем Елизаветы и их браком, в результате которого появились на свет Томас и его младший брат. Была ли Елизавета более пылкой со своим первым мужем, чем со вторым?

Но его внимание вновь переключилось на танцующих. Эдуард не был уверен в том, что ему нравится видеть Джейн и Дорсета вместе. Они были почти ровесники, а этот молодой человек уже завоевал себе репутацию одного из самых больших распутников при дворе. Он был также заносчив, как и его мать, и, несомненно, столь же честолюбив, но можно было с уверенностью сказать, что он не унаследовал хладнокровия Елизаветы.

А Дорсет в это время говорил Джейн:

– Какое удовольствие вновь очутиться дома! Хорошая английская еда и английские женщины – вот что мне нужно. Французы! Б-р-р! У них слишком жирная пища, а их женщины чрезмерно горячи.

– Меня это удивляет, – пожала плечами Джейн. – И не то, что вы находите причину для недовольства в первом, но то, что делаете это и во втором случае.

– Здесь вы ошибаетесь, мадам. Любовная страсть должна разжигаться тем, кто желает ее.

– Вы имеете в виду, что более приятно охотиться за диким кабаном, чем за прирученным павлином?

Он задержал на ней взгляд своих красивых глаз:

– Конечно. А как должно быть увлекательно охотиться в запретном лесу!

– Но я не сомневаюсь в том, что для пасынка короля нет ничего запретного.

– Увы, пасынок короля – это ведь не сам король!

– Конечно, нет. И я думаю, что король это помнит, хотя, может статься, его пасынок иногда забывает об этом.

Это был укор за его чрезмерную дерзость. Ей следовало и раньше дать ему понять, что он ведет себя неблагоразумно, но она была возбуждена и весела и поддалась обаянию его красоты. В эти последние месяцы жизнь была такой скучной, а Джейн больше всего на свете любила веселье. И вот теперь король вернулся домой, но это был совсем не тот человек, который оставил Англию четыре месяца назад. Она с нетерпением ждала пылкой встречи и была глубоко поражена, когда поняла, что уже больше не сможет испытывать страсть к королю. Вот почему ее слегка взволновали дерзкие взгляды этого привлекательного молодого человека. Джейн попыталась переменить тему разговора:

– Что вы думаете, милорд маркиз, о французском деле? Дорсет улыбнулся. Он действительно считал его вполне успешным. Маркиз был одним из тех, кто разбогател в результате этой авантюры.

– Люди хотят славы, – сказал он. – Они хотят слышать такие названия, как Креси и Ажинкур. Сейчас они озадачены, но не беспокойтесь, Эдуард усмирит их. Ему стоит только улыбнуться, чтобы выудить деньги из их карманов.

– Народ, несомненно, будет рад, что мужчины вернулись домой целы и невредимы.

– Вот именно, и даже не вспомнит о деньгах, которые отдал королю. Эдуард может смягчать сердца людей с такой же легкостью, с какой он добивается расположения у женщин.

– Война во Франции изменила его. Он выглядит на десять лет старше, чем на самом деле.

– Слишком уж вольготной была жизнь в Париже. Ну и к тому же лихорадка. Она изнуряет и более молодых людей.

Танец окончился, и начался другой. К своему огорчению, Джейн обнаружила, что не в состоянии отказать Гастингсу, пригласившему ее на следующий танец.

Лицо Гастингса было измученным, глубоко запавшие глаза смотрели печально. Он по-прежнему наблюдал за Джейн с потаенным желанием; теперь ее удивляло, почему она всегда боялась его. Она убеждала себя, что по-прежнему ненавидит его, но при этом обнаружила, что ее страх был отчасти притворным, потому что ей действительно была лестна преданность этого человека. Она нуждалась в веселье. Ей было просто необходимо блеснуть своим умом в разговоре с Дорсетом и помучить Гастингса, возможно оттого, что король вернулся домой совсем не тем ее возлюбленным, каким уезжал во Францию.

Она увидела, что Гастингс рассержен, – и явно потому, что наблюдал, как она танцевала с Дорсетом.

– Джейн, это самый счастливый момент в моей жизни за долгие четыре месяца, – сказал он.

– Разве вам не понравилось во Франции?

– Ты знаешь, мне не может нравиться, когда нас двоих разъединяет водное пространство.

– Ручаюсь, у вас там было предостаточно развлечений.

– Я постоянно думал о тебе.

– Хватит об этом, мне это не доставляет удовольствия.

– Может быть, тебе больше нравится слышать подобные слова от Дорсета?

Она вспыхнула:

– Вы дерзки, милорд.

– Просто я хотел бы предупредить тебя, что Дорсет – самый большой распутник при дворе.

Теперь рассердилась Джейн. Она сглупила, позволив ему заметить, что увлеклась Дорсетом.

– С каких это пор, сэр, – сказала она, – вы сложили с себя этот титул и передали его другому?

– С тех пор, как я полюбил тебя так, что ничто другое не радует меня.

Джейн улыбнулась.

– Не обманывайте себя. Это возраст, а не верность безжалостно заставляет вас уступить дорогу Дорсету.

Гастингс ужасно рассердился:

– Настанет день, и ты будешь жалеть об этом.

– Итак, вы продолжаете устраивать заговоры против меня?

– Я это делаю для твоего же блага.

– Ну, это было очевидно с самого начала, с того момента, когда вы замыслили мое похищение.

– Ты, наверное, никогда не забудешь этого безрассудного поступка?

– Никогда! И если мне представится случай отплатить вам, ручаюсь, я это сделаю.

– Ты, такая добрая к другим, столь жестока ко мне? Почему?

– Потому что я ненавижу вас. Потому что я всегда ненавидела вас.

– Утешительно узнать, что я тебе, по крайней мере, не безразличен. Наступит день, когда ты придешь ко мне, и в этот день ты станешь мудрой женщиной.

– Возможно, вы и не самый большой распутник при дворе, но наверняка вы самый большой фат.

– Я должен гордиться, Джейн, потому что я тот человек, которого ты однажды полюбишь. Король стареет, и ты не сможешь долго любить его.

– Как вы смеете!

– Ты выдала себя, Джейн. Научишься ли ты когда-нибудь быть благоразумной? Дорсет не может предложить тебе ничего, кроме красивой внешности… и страданий. Я старше, но я могу любить тебя глубоко и нежно. Джейн, не забывай меня.

– Я никогда не забуду вас… никогда не забуду мою ненависть к вам.