Мэри Бэлоу - Ухаживая за Джулией

– Извини, мне не следовало досаждать тебе сейчас.

– Еще одно извинение? – Джулия сделала жест, словно собиралась вернуть ему платок, но потом передумала и опустила его в ридикюль. – Я хочу навестить миссис Дермотти. Она обидится, если я не сделаю этого.

– Жену священника? Я тоже намеревался выразить им свое уважение. Я пойду с тобой, Джулия.

Священник и его жена были дома с самой младшей из детей – маленькой девочкой со щечками-яблочками и светлыми кудряшками, которая пряталась за материнской юбкой на пороге дома. Она очень стеснялась графа, но выглядывала из-за матери и улыбалась Джулии. Джулия нагнулась, взяла малышку в охапку и несколько раз покружила. Она снова смеялась и сияла, а ребенок визжал от восторга.

Граф не собирался входить в дом, но священник и его жена были так рады гостям, что он согласился выпить с ними чашку чая. Девочка же увела Джулию в гостиную, чтобы показать ей новую книжку, которую папа привез ей из Глостера. Джулия села на пол и почти час рассматривала книгу, обняв одной рукой ребенка, при этом умудряясь принимать участие в разговоре взрослых.

В другое время граф был бы возмущен. Молодая леди сидит на полу и пьет чай в доме священника? Но Джулия выглядела такой же счастливой, как и девочка, а священник с женой смотрели на нее так любовно и говорили с ней о людях и событиях, о которых граф знал очень мало, что Дэниел начал понимать, что в ее поведении не было ничего скандального. На короткое время их визита Джулия, словно лучик солнца, осветила дом священника.

То же случилось и позже, когда Джулия объявила о своем намерении навестить двух сестер и вдовую невестку Гертин, пожилых людей, которые почти не покидали дома и были бы, по словам Джулии, безмерно огорчены, узнав, что она посетила деревню и не заглянула к ним.

Дэниелу не следовало идти вместе с ней. Она была бы гораздо счастливее, если бы он оставил ее в покое. И ему было бы свободнее одному. Но остальные члены их компании сидели у церковной стены или на траве перед ней, когда они вышли из дома священника, и заявили о своем намерении отправиться домой. Если он сейчас покинет Джулию, той придется возвращаться в поместье одной, и это будет в высшей степени неприлично. Хотя ему тут же пришло в голову, сколько десятков раз в течение года Джулия ходила одна в деревню и обратно. Он не мог представить, что тетя Милли сопровождала ее, если только не был заказан экипаж. Все три леди Гертин были в восторге, увидев Дэниела, они прихорашивались, хихикали и вели самый что ни на есть светский разговор – только ради него. Они велели подать чай, несмотря на его протесты и заявление, что он только что выпил чашку чая в доме священника. С Джулией же они обращались совсем по-другому. Их улыбки смягчались и становились искренними, когда они смотрели на нее и разговаривали с ней. Они не возразили, когда Джулия вскочила на ноги, взяла из рук служанки поднос и сама начала разливать чай, и раздавать чашки с блюдцами. Она, конечно, должна была предоставить эту честь миссис Гертин, но никто не был в обиде. С ней обращались как с любимой дочерью.

По ней будут очень скучать, если ей придется уехать из поместья. Граф это отлично видел. Миссис Гертин говорила с ней о ярмарке в августе и была искренне расстроена, когда Джулия неопределенно сообщила, что, возможно, не будет присутствовать на ней этим летом. И все леди Гертин обсуждали окончание занятий в школе и небольшие подарки, которые будут вручены ученикам в последний день перед летними каникулами. Джулия снова намекнула, что, может быть, ее там не будет. Очевидно, она всегда играла значительную и популярную роль в этих событиях.

Граф на прощание поклонился леди, Джулия же обняла каждую из них, и ее обняли и поцеловали в щеку в ответ.

– Приходите снова, дорогая, – пригласила ее старшая мисс Гертин. – Вы же знаете, что для нас это никогда не будет слишком скоро.

– И приводите с собой его светлость, – добавила миссис Гертин и захихикала, когда поняла, что граф услышал ее.

– Какой красивый джентльмен, моя дорогая мисс Мсйнард, – прошептала младшая мисс Гертин. – Он такой представительный.

Дэниел с удивлением отметил, что Джулия покраснела.

Итак, подумал он, предлагая ей руку, которую она приняла, они обречены провести вместе еще полчаса, возвращаясь домой. Однако солнечное настроение уже покинуло ее, и на лице появилось упрямство, словно она опять собралась препираться с ним, как с ними случалось всегда.

И все же он только что увидел то, чего не ожидал, – Джулию, которая ему впервые понравилась.

– Уверена, ты сопровождал меня, поскольку думал, что я сделаю что-то невообразимо вульгарное, если ты не окажешься рядом, чтобы меня остановить. Или потому, что считал неприличным, чтобы я вернулась домой одна, – сварливо сказала она.

– Это действительно неприлично, Джулия. Ты всегда так делала? Дядя и тетя Милли позволяли тебе? Это было недопустимо с их стороны.

Они вернулись к своим обычным и привычным отношениям. Это было почти облегчением. Последние два дня чувства Дэниела пребывали в смятении.

– Дедушка был человечным. То же я могу сказать и о тете Милли. Они позволяли мне жить, получая от жизни удовольствие. Ты бы выжал из меня всю жизнь, Дэниел, если бы это было в твоей власти. Все, что мне осталось бы, – это вышивать, пить чай с гостями, выходить из дома со служанкой или ездить в экипаже. Я не могу так жить. Я задохнусь.

– Но есть же собрания, балы, концерты, пикники и много других пристойных развлечений, которые могут доставлять удовольствие. Не подобает шокировать мир, плавая почти нагишом, участвовать в состязании в ходьбе, одеваться, как не пристало твоему полу, и мчаться на лошади, рискуя сломать себе шею.

– Мне жаль женщину, на которой ты женишься. Если в ней и тлела жизнь, когда вы поженитесь, ты быстро ее погасишь. В твоей жизни нет места для стихийности, непосредственности, для простой человеческой радости, Дэниел. Ты делаешь только то, что правильно и пристойно и что от тебя ожидают. Я скорее умру, чем выберу такую судьбу. Два дня назад я не говорила импульсивно. Я на самом деле имела это в виду.

– Правда? – отрывисто спросил он. Он вновь ощутил эту необъяснимую боль в груди. – Я ни минуты не сомневался, что ты сказала именно то, что чувствовала. Я не возобновлю своего предложения, Джулия, так что не бойся, что станешь жертвой моего подавляющего, убивающего радость характера. Ею станет кто-нибудь еще, та, которая, возможно, почувствует, что жизнь со мной придется ей по вкусу. Та, кто поверит, что я смогу принести ей счастье.

– Как ее зовут?

Он заколебался. Он уже не был уверен, что вернется к Бланш. Почему-то теперь его прежние отношения с этой девушкой казались испорченными, словно он ей изменил. Но ведь так и случилось – в мыслях, если не на деле. Он хотел обладать Джулией и почти достиг своей цели.