Мышка - Алла Каргина

class="p1">— Как мои, Рэмси. Это касается только мисс Линли, и никого больше. Ясно?

— Да, Ваша светлость.

Питер услышал, как позади него обиженно хрюкнул Беннет. Кристина прошептала ему что-то утешительное. Стараясь не обращать на расстроенного камердинера внимания, Питер продолжил инструктаж:

— И второе, Рэмси. Я ненавижу обращение «Ваша светлость», и кое-кому об этом хорошо известно. Это понятно?

Пока Беннет, чей рейтинг в глазах нового дворецкого был опущен Питером до уровня подвала, обиженно сопел, Рэмси, поклонившись, так же спокойно ответил:

— Да, милорд.

— Уже легче.

С этими словами Питер завел Кристину в дом.

Лондон, резиденция маркизов Солтлейн, 28 ноября, 14:35

Дом произвел на Кристину двоякое впечатление. С одной стороны, он был прекрасен: несмотря на свежий запах дерева, краски, растворителей и прочих «ароматов», ассоциировавшихся с ремонтом, любой входящий сразу понимал, что попал в дом с историей, в котором родилось и умерло не одно поколение аристократов. С другой стороны, несмотря на порядок и идеальную чистоту, Кристину накрыло почти физическое ощущение затхлости и многовековой пыли.

Теперь это и мой дом. Здесь будут бегать наши дети.

Кристина оглянулась на Питера — он, оказывается, наблюдал за ней. Интересно, как долго она так стояла? Судя по всему, достаточно, потому что водитель, Гордон, успел припарковать машину и занять свое место в шеренге малочисленной пока прислуги, выстроившейся напротив дворецкого в ожидании представления хозяину. Кристина мысленно застонала:

Господи, Беннет!

Только он мог вспомнить древнюю церемонию и заставить челядь представляться хозяину. Судя по лицу Питера, он явно был не в… Хотя нет, его это, кажется, забавляло.

Церемонию не начинали. Дворецкий смотрел на Питера, Питер — на Кристину, а она — она все это время рассматривала холл.

Кристина покраснела, Питер, будто уловив ее мысли, подмигнул ей и протянул руку. Только после того, как она заняла место рядом с ним, он легким кивком дал понять Рэмси, что представление можно начинать.

Кристина читала об этой церемонии в викторианских романах, но не рассчитывала увидеть ее лично. Да и видеть такое невесте было не положено — так приветствовали молодую жену, представляя челядь ей, ведь именно женщина, жена отвечала за ведение всего хозяйства. Сейчас же свеженабранная прислуга представлялась хозяину, ну а то, что тот оказался сегодня с невестой — что ж, так даже лучше. Но, взглянув на Беннета, стоявшего в соответствии с занимаемым им местом в ранге слуг, а именно третьим (сразу после дворецкого и экономки миссис Помфи), Кристина начала подозревать, что вся эта пафосная история неслучайна — скорее всего, Беннет решил порадовать хозяина.

Питер его прибьет.

По окончании церемонии, отпустив слуг, Питер повел Кристину осматривать дом.

— А как же обед, милорд?

Рэмси недовольно посмотрел на затронувшего не свою тему Беннета.

— Обед пока не готов, милорд.

Теперь уже Беннет возмущенно смотрел на Рэмси.

Питер отмахнулся:

— Хорошо, Рэмси, будет готов — накрывайте в столовой.

Пока Питер вел Кристину к лестнице, она успела сделать Беннету «страшные глаза» и показать, что обед в столовой накрывать не надо. Беннет заговорщицки кивнул.

Он кивнул, но интересно, что из этого он понял?

Лондон, резиденция маркизов Солтлейн, 28 ноября, 15:02

Показывать ей дом было удовольствием.

Если обед здесь подстроил Беннет — все ему прощу! Даже идиотские указания дворецкому. Она рассматривала дом так, словно примеряла его на себя. А дом рассматривал ее. И наверняка принял.

Питер любил этот дом. В детстве, в те редкие дни, когда он приезжал сюда на каникулы, он был счастлив. Несмотря ни на что, родители любили его и старались доказать ему и всему миру, что он обычный, мало чем отличающийся от других мальчик. Ну аристократ, да, а все остальное — как у всех. И он долгие годы верил им, пока в возрасте одиннадцати лет не попал из общества любящих родителей и слуг в закрытую школу.

Подобные мысли не мешали ему рассказывать Кристине историю дома, картины или забавного синего плюшевого дивана, столь любимого его покойной матерью. Он так и не отпустил ее руки. После произошедшего утром в его кабинете в нем что-то изменилось, будто выпало что-то. Не очень большое, но… Так кирпичик выпадает из темной стены, и вдруг оказывается, что за ней яркий свет.

Поднявшись на третий этаж, они оказались в разветвлявшемся коридоре.

— Направо хозяйские спальни, налево — гостевые.

Он вопросительно смотрел на Кристину:

— Пойдешь смотреть?

— Хозяйские спальни? Их несколько?

— Ну да. Дом старый, и все в нем соответствует веяниям столь любимого Беннетом времени.

Питер улыбнулся, увидев, что Кристина пошла в сторону хозяйских спален:

— У мужа с женой были разные спальни, объединенные одной большой гардеробной. Кстати, дизайнер предложил мне разделить ее на две, и я согласился, так что у каждого из нас будет своя гардеробная.

Кристина заглянула за одну из дверей и попала как раз в гардеробную. Питер зашел следом за ней.

— Это моя?

— Нет, милая. Ты ошиблась на одну дверь — это моя.

Кристина повернула голову:

— А что за той дверью?

— Пойдешь направо — попадешь в свою гардеробную, а оттуда — в спальню, налево — ко мне.

Кристина задумалась и уточнила:

— А какая спальня считается хозяйской? Мужская, да?

— Верно.

— И ты, получается, родился в той спальне, которая будет моей, да? В женской.

Питер улыбнулся:

— Беннет оказался прав — ты тоже читаешь эти романы. Нет, милая, я родился в госпитале Святой Марии. Вот такая проза жизни.

Лицо Кристины выразило такое облегчение, что Питер решил ее подразнить:

— Но, не считая этого, все остальное, конечно же, у нас будет как положено. И я буду стучаться к тебе в дверь и интересоваться, могу ли я войти, чтобы выполнить супружеский долг.

— А если я захочу этого первая, то стучаться придется мне?

Вопрос так легко слетел с ее губ, словно они были женаты уже лет десять и могли свободно болтать о подобном, стоя между двумя спальнями.

Питер был очарован: ею, этим моментом, ее реакцией на дом. Работая с дизайнером над обновлением, он часто думал, понравится ли ей? Будет ли ей хорошо и комфортно? Станет ли этот дом ей таким же родным? Будет ли так же дорог?

Кристина тем временем зашла в свою будущую спальню и застыла: посреди комнаты стояла стремянка, рядом с которой лежала большая коробка с красивой люстрой. Мебели не было.

Зашедший следом Питер уловил изменения в ее настроении. Осмотрев комнату, он заметил:

— Они тебя не ждали. У