Креолка. Тайна аристократки - Шерил Сойер

склонив голову, улыбалась молодому человеку. Это был Реми, поверенный Моргона. Поль-Арман никогда не видел прежде улыбку на ее лице, сиявшем сейчас доверием и теплом. Ее большие темные глаза сверкали. Заметив Поля-Армана, она побледнела и отпрянула от окна. Он понял все. Охваченный гневом, Поль-Арман взлетел по лестнице. Она закрыла дверь спальни. Вышибая ногой дверь, он удивлялся, что она так боится его. Ведь он постоянно старался доставить ей удовольствие и позволял ей все. Она казалась ему такой прекрасной, что он удовлетворял все ее желания.

Выломав дверь, Поль-Арман вошел. Она стояла у окна и теребила кружевную занавеску. Первым ее побуждением было спрятаться, вторым — солгать.

— Он никогда не прикасался ко мне! — Ее глаза метались от паники, но голос звучал спокойно. — Он говорил со мной, вот и все, мы болтали.

Поль-Арман рассмеялся:

— О чем?

— Он любит меня и хочет жениться на мне.

— Дура, он получил то, что хотел. — Остановившись в нескольких дюймах от нее, Поль-Арман спросил: — Почему?

Она выпустила занавеску и с вызовом посмотрела на него.

— Он нежен со мной.

Пощечина была такой сильной, что девушка пролетела через комнату, стукнулась о кровать и упала. Поль-Арман зарыдал от бессильной ярости. Подавив рыдания, он встал над ней.

Она откинула волосы и плюнула в него. Приподнявшись, она выдержала его взгляд, ожидая, что он снова ударит ее. Поль-Арман не мог двинуться. Ему казалось, будто он что-то убил в ней.

— Я для тебя ничто, — сказала она.

Он бросился бы перед ней на колени, просил бы прощения и сказал бы всю правду о том, что она значила для него, но понимал: уже слишком поздно. Впервые в жизни ударив женщину, Поль-Арман разрушил то, что когда-то бросило их в объятия друг друга. Он помог ей подняться. Она избегала его прикосновений, ее глаза были пусты. Его гнев иссяк, осталась только беспомощность. Не в силах видеть ее холодный взгляд и красный след на ее щеке, Поль-Арман вышел и бросился вниз по лестнице.

Он уволил поверенного, не пожелав выслушать его. Реми не женился на ней, и несколько месяцев спустя, когда деньги кончились, покинул ее. Об этом Поль-Арман услышал во время своего следующего визита в Нант и хотя поклялся себе, что может находиться здесь, не думая о ней, его терзало желание посетить девушку. Когда он все же решился на это, выяснилось, что она покинула Нант. В последующие годы Поль-Арман так и не нашел ее.

Поль-Арман вспоминал ее, направляясь к сахароочистительному заводу, видел ее глаза, когда она, лежа на полу, высказывала ему горькую правду. Он до сих пор раскаивался в том, что ударил ее, но это было не единственным его огорчением. Только люди, подобные Жервезу, полагают, что их жизнь пойдет точно по плану и всем остальным придется ежедневно расплачиваться за свои промахи. Поль-Арман подумал о своем последнем просчете. Если бы ему не пришло в голову продать Айшу, ни она, ни Жозеф не убежали бы и он по-прежнему пользовался бы расположением Лори. Теперь, потеряв дочь, она питала к нему ненависть.

Ему не удавалось осмыслить события той дьявольской ночи до тех пор, пока через два дня Мели и ее отец не рассказали о плане Жозефа и Айши убежать на корабле. Велев прекратить поиски в горах, Поль-Арман сообщил Лори, что, вероятно, ее дочь утонула. Лори резко похудела и осунулась, и он ожидал, что она вот-вот сляжет и умрет, но союз с семьей Романы оживил ее. Тело Жозефа протащили через поле с сахарным тростником на веревке и положили в назидание другим на главном дворе. На третий день Поль-Арман приехал похоронить Жозефа. Он вздрогнул при воспоминании об окровавленных, покрытых грязью останках, над которыми вились мухи.

Его управляющие выказывали неудовольство, но для Поля-Армана этот труп означал зря потраченные деньги и некомпетентность, за что в значительной мере нес ответственность он сам. Он не показывался никому несколько дней, после чего с облегчением уехал из «Каскадов» и занялся делами во Франции.

Когда Поль-Арман ушел, Жервез налил себе стакан вина и снова сел за стол. Его кузен позорил имя их семьи. Беспринципный стяжатель, не понимавший, что должен делать в соответствии со своим происхождением. Жервез закрыл глаза и возблагодарил небо за то, что Поль-Арман не заметил его удивления и неудовольствия. У Жервеза давно уже созрел план. У него было множество каналов, по которым к нему стекалась информация о делах кузена. Если Поль-Арман начнет скрытничать, как предполагал Жервез после сегодняшней ссоры, сам он усилит бдительность.

Жервез пригласил Поля-Армана к обеду, желая угодить ему, поскольку располагал сведениями о сбежавшей рабыне. Сцена у Бертрана заинтриговала его, а вскоре после этого он услышал о мальчишке гораздо больше от офицеров с корабля «Сен-Жан Баптист». Весьма важное сообщение сделал его грум, спасенный от неминуемой смерти мясником, владельцем магазина, в котором грума чуть не повесили. Из слов его стало очевидно, что необычный месье Шарль — молодая женщина. Он знал, что она направлялась в Париж через Орлеан. В конце концов она объявится в филиале банка «Братья Бертран», поэтому Жервез без всяких хлопот выследит ее.

Между тем над поместьем Моргон нависла угроза. Жервез собирался в Бургундию получить несколько уроков по ведению сельского хозяйства от высокомерных соседей, а также узнать об отношении ко всему этому губернатора. Одно Жервез пообещал себе с уверенностью: поместье не будет продано при жизни его кузена.

ГИ ДЕ РИШМОН

Женщина, с которой де Ришмон ужинал в тот вечер, когда появился его новый гость, была первой любовью Ги. Он встретил ее в восемнадцать лет. Очаровательная двадцатипятилетняя баронесса де Шату считалась в Орлеане одной из первых красавиц. Барон, который наряду со многими другими мужчинами в Орлеане был ослеплен своей хорошенькой женой, терпел ее страсть к обществу, и Шату развлекалась с размахом. Заметив впечатление, произведенное ею на Ги, баронесса обычно включала этого красивого юнца в список своих гостей. Мать Ги давно умерла, отец часто проводил время в Париже, поэтому главным советчиком юноши остался его старый преподаватель. После каждой незначительной милости, оказанной ему мадам де Шату, Ги возвращался домой в мечтах и проводил долгие часы, воображая свои любовные сцены с баронессой. Эти туманные сцены пьянили Ги и, конечно же, отличались от действительности.

Проведя однажды холодную ночь на улице, под окнами ее спальни, Ги подхватил лихорадку, к которой имел предрасположенность с детства, и