Николь Джордан - Повелитель желания

— Именно читая журналы, ты научился так хорошо говорить по-французски?

Джафар пожал плечами.

— Да… Есть еще и другие способы. Мудрец всегда старается узнать язык врага.

Алисон хотела было расспросить его подробнее, но решила, что ей нет дела до его тревог. Она хочет лишь одного — поскорее освободиться и заставить Джафара заплатить за похищение.

— У меня к тебе просьба, — объявила она, резко сменив тему разговора. — Мне хотелось бы каждый день час или два ездить верхом.

Джафар нахмурился и долго раздумывал, прежде чем ответить:

— Зачем?

— Потому что мне необходимо отвлечься. Я медленно схожу с ума от безделья, поскольку не привыкла целыми днями ничего не делать, как, впрочем, и молить о малейшей милости.

— Но разве Махмуд не выполняет твоих повелений?

— Конечно, выполняет, но ты не даешь мне ни малейшей свободы! Меня никогда не выпускают, гостям не позволено ко мне приходить, и я целыми днями никого не вижу, кроме тебя, что, согласись, не такое уж приятное общество.

— Я пошлю к тебе женщин из лагеря. Возможно, Тагар…

— Спасибо, — нехотя пробормотала Алисон, — но не могу я сидеть неподвижно.

Не получив ответа, она вышла из себя, забыв о твердом намерении не злить похитителя.

— Неужели не понимаешь, насколько невыносимо сидеть здесь целыми днями, словно в тюрьме?! И ничего не делать, кроме как мерить шагами пол и мучиться сознанием, что, вероятно, никогда не увидишь семью, родных, родину?!

На щеке Джафара дернулся мускул, однако он продолжал сохранять спокойствие.

— Я подумаю над твоей просьбой, — сказал наконец бербер.

— Почему не можешь дать мне ответ сейчас? Боишься, что попытаюсь сбежать, если позволишь ездить верхом?

— Да, такое приходило мне в голову, — слегка улыбнулся Джафар.

Алисон и сама об этом подумывала, однако не собиралась признаваться. Ей удалось весьма убедительно покачать головой и фыркнуть:

— Да это просто самоубийство — пытаться бежать, не зная дороги. Куда я пойду?

— В данный момент только в постель. Пора спать.

Алисон раздраженно вскинулась, сверкнув глазами.

— Черт бы тебя…

И, вовремя спохватившись, прикусила губу, заглушив уже было готовые сорваться с губ проклятия. Нельзя, ни за что нельзя позволить ему разозлить себя до такой степени, чтобы сказать и сделать что-то поспешное. Но и умолять она не станет. Не позволит себе унизиться, чего он, очевидно, и добивается.

Однако, к изумлению Алисон, Джафар, хотя и частично, все же согласился на ее требование.

На следующее утро появился голубоглазый стражник Сафул с длинноствольным ружьем и жестами и несколькими знакомыми арабскими словами дал Алисон понять, что та может пойти за ним. Несколько часов ушло на прогулку по городу черных шатров — douar, — как называлось берберское поселение. Алисон наслаждалась первым глотком свободы, стараясь при этом и тщательно запомнить на случай побега окружающее.

Шатры были расставлены большим кругом, в границах которого паслись скот и лошади. За шатрами находились артезианский колодец, снабжавший лагерь водой, и песчаная впадина, служившая туалетом. Алисон примерно так и предполагала, поскольку в арабских шатрах не было элементарных удобств. Если не считать шатра Джафара. Ночной горшок лишь подтверждал ее предположение: Джафар тщательно планировал похищение. И хотел, чтобы Алисон ни при каких обстоятельствах не покидала его шатра. Кроме того, он, по-видимому, не желал, чтобы Алисон надевала мужские бриджи, поскольку ей так и не вернули европейскую одежду. Хотя Алисон носила то же, что и остальные женщины — длинное платье и хаик — большой платок, все равно привлекала к себе любопытные взгляды обитателей лагеря, где бы ни появлялась. Правда, это не мешало девушке отвечать им такими же взглядами.

Алисон решила, что берберы — красивое племя. Большинство мужчин обладали такой же гордой осанкой и словно выточенными чертами лица, как Джафар, хотя многие отрастили бороды.

О некоторых заботились жены, но была в лагере и большая палатка, где женщины готовили еду для воинов и слуг. Когда Сафул позволил ей остановиться у этого шатра, Алисон увидела Тагар, хлопочущую вместе с десятком подруг.

— Ehla! — застенчиво приветствовала Тагар. — Добро пожаловать.

Алисон с искренней радостью улыбнулась, продолжая наблюдать, как женщины готовят обед над открытым огнем, в который подбрасывали сухие верблюжьи кизяки. Сегодня они жарили пустынных куропаток и делали традиционный кускус, национальное блюдо берберов. Только сейчас он не был сладким, как за завтраком. Сваренные на пару зерна пшеницы подавались с кусками баранины и овощами.

Алисон было жалко покидать женщин, зато позже, вернувшись в палатку, она принялась расспрашивать Махмуда о его народе. Махмуд нехотя рассказал кое-что о племени Джафара. Это были берберы, принявшие арабские обычаи и обычно живущие в горах. Все мужчины и почти все женщины прекрасно говорили по-арабски. И хотя они ничем не отличались от бедуинов по образу жизни, Махмуд явно считал свой народ выше бедуинов.

— Берберы — настоящие люди! — гордо объявил он, так сильно выпятив тощую грудь, что Алисон едва удержалась от смеха.

Однако она слышала те же слова восхищения от французского легионера, презиравшего арабов. И Эрве утверждал, что берберы — гордый, независимый народ, истинные воины, которые в битве выказывают огромное мужество и силу духа.

Алисон продолжала уговаривать Махмуда рассказать ей еще что-нибудь о женщинах лагеря и в результате узнала, что Тагар — вторая жена одного из воинов, но чаще всего готовила для Джафара, поскольку у того не было жен.

— Ни одной жены? — с любопытством переспросила Алисон, хотя не позволяла себе задуматься над тем, почему этот факт должен удовлетворять ее. Она также обнаружила нечто совершенно удивительное.

— У повелителя нет рабов, — объяснил ей мальчик.

— Разве? Но я думала, что у берберских вождей обычно много рабов.

— Он не позволяет такого.

— Почему?

Махмуд пожал плечами, но ничего не смог объяснить. Но у Джафара и без рабов было достаточно слуг.

Здесь, как в других берберских племенах, люди делились на чернь, выполнявшую все тяжелые работы, и аристократов, чьим уделом было повелевать.

Джафар — вождь, но не гнушался физического труда. Вечером, отправив оруженосца с каким-то поручением, он сам покормил коней. Алисон видела его через дверной проем — темный силуэт на бархатно-синем небе.

Вопреки добрым намерениям Алисон, словно магнитом, притягивало к порогу. Усевшись на ковер, она обняла руками колени и притворилась, что вглядывается вдаль. Вскоре тьма окутала землю и на небе появился полумесяц. Пейзаж приобрел новую, дикую красоту. Лунный свет дробился на песчаных барханах, собираясь во впадинах серебряными озерцами.