Виктория Холт - Любимицы королевы

Сара всецело поддерживала тех, кто хотел отвергнуть Билль о временном единоверии. Герцогиня решила склонить королеву на свою сторону. Более того, взгляды герцогини разделял и принц Георг: когда его назначили первым лордом Адмиралтейства, он вынужден был принести присягу по англиканскому обряду, хотя продолжал молиться в лютеранской церкви. Поэтому голосовать за Билль Георг не стал бы, если б не настойчивость королевы.

«Старая дура, — думала Сара. — Слишком добродушна, чтобы сказать «нет», слишком стремится угодить своему дорогому ангелу, слишком толста и ленива, чтобы обсудить этот вопрос со мной».

Анна должна принять ее точку зрения. Сара готовилась пустить для этого в ход все свое влияние и способность убеждать.

Но сперва она хотела произвести в пэры вига и для этой цели избрала некоего Джона Херви.

Королева повторяла, что это забота министров, и в конце концов Сара вышла из себя.

— Если мистера Херви не возведут в звание пэра, я покину двор, и ноги моей здесь больше не будет!

Королева огорчилась, Годолфин перепугался, поглощенный военными операциями Мальборо пришел в ужас.

Выход существовал один. Джон Херви стал лордом, и Сара кивком поблагодарила Анну.

Герцогиня пришла в восторг, когда Билль был принят лордами с поправкой, которую палата общин наверняка должна была отвергнуть.

Успех вызвал у нее ликование — хоть и небольшой, он доказывал, что она — влиятельная особа.

Настала пора возвращаться ко двору.

Сара потребовала к себе Эбигейл Хилл.

— Ты хорошо вела себя, пока меня не было, — сказала герцогиня. — А вот твоей болтушке-сестрице придется исправляться.

— Надеюсь, Алиса ничем не заслужила недовольства вашей светлости.

— Моего недовольства! — воскликнула Сара. — Да я тут же надавала бы ей пощечин. Напомнила бы, что вытащила ее из грязи и сделала прачкой у Глостера. А теперь она получила место здесь — и все по моей милости. Я нахожу ее ленивой и никчемой. Она много сплетничает.

— Непременно скажу ей, что ваша светлость ею недовольны.

— И еще мне не нравится твой брат.

— Джек?

— Кто же еще? Только представь себе, он надоедал герцогу просьбами о месте в армии.

— Да, это слишком, — сказала Эбигейл, опустив взгляд и сложив руки.

Сара удовлетворенно посмотрела на нее. Эбигейл Хилл не разочаровала ее. Хотя она ни о чем не доносила. Возможно, Дэнверс и остальные не дают волю языку при этой девчонке, зная, что она родственница Мальборо и немедленно сообщит герцогине обо всем, что услышит. Сомнений нет — в покоях королевы она оказывает хорошее влияние.

— Ничего, ничего. Только мальчику лучше было б обратиться ко мне. У герцога много забот.

— У вашей светлости тоже.

— Ты права. Стоит мне отвернуться, и корсажники становятся дворянами. Этак скоро конюхи превратятся в благородных герцогов. А потом, извольте видеть, нам надо демонстрировать свою набожность, пытаясь излечивать наложением рук от золотухи. Предрассудки, вот что это такое. Зря ты не рассказала мне о том, что здесь творилось.

Эбигейл опустила голову.

— Ваша светлость, я знала, вы в трауре…

— Это не имеет значения. Ну ладно, теперь я здесь и позабочусь, чтобы все шло как по маслу. Королева, по-моему, довольна тобой. Ты заботишься о ее удобствах без навязчивости. Так и надо. Я вознагражу тебя.

— Ваша светлость очень добры.

— При дворе со мной моя младшая дочь. Сестры ее повыходили замуж, брат… скончался, и я решила не оставлять девочку в Сент-Олбансе. Приглядывай за ней. Возможно, тебе придется сопровождать ее в театр или в оперу. Будешь следить, чтобы с ней ничего не случилось.

— А королева…

Эбигейл пришла в ужас. Неужели ее заберут от Анны? Она этого не вынесет. Ей представилось, как она падает перед королевой на колени и просит оставить ее у себя.

Но Сара раздраженно продолжала:

— Конечно, нет. Королева не захочет лишаться тебя. Ты показала себя хорошей горничной. Поездки с нами будут чем-то вроде небольшой награды за хорошую службу.

Награды? Быть компаньонкой вспыльчивой Мэри, очень похожей на свою мать! Эбигейл надеялась, что Анна вскоре потребует от нее вновь приступить к исполнению своих обязанностей.

— А где Хилл? — недовольно спросила королева.

— Ваше величество, — ответила миссис Дэнверс, — герцогиня сказала, что везет ее в оперу.

— В оперу? Хилл? Очень, очень странно.

— Да, ваше величество. С какой стати герцогине брать туда с собой горничную?

— Дэнверс, омой мне ноги. Они сегодня очень отекли. Господи, как бы мне хотелось побывать в опере, но честно говоря, Дэнверс, я не хочу, чтобы меня туда несли… А без этого не обойтись. Подагра в последние дни совсем меня замучила. У Хилл такие нежные руки.

Миссис Дэнверс принесла таз, чтобы омыть королеве ноги.

Руки ее не были столь чудодейственными, как у Хилл. Анна закрыла глаза. До чего же она устала. После обеда Георга, как обычно, потянуло в сон, и принц проспал те два часа, которые она обычно с удовольствием проводила в своем любимом зеленом кабинете. Разливать чай являлось обязанностью Хилл — у нее красивые белые руки. Больше ничего красивого у бедняжки нет. Анна поглядела на свои. «И у меня тоже, — подумала она. — Бедняжка Хилл! Такая худая, неприглядная. Но руки у нее просто загляденье, она хорошо играет на клавесине, а передразнивает окружающих очень забавно. У Георга это вызывает смех. Как приятно слышать его смех — но только недолго, иначе может начаться приступ астмы. Хилл никогда долго не смешит его. Она очень сдержанна. Если видит, что близится приступ — а от нее это не укроется, — то сразу же замолкает.

Какое приятное времяпрепровождение! За принцем всегда следует этот славный паж, Сэмюэл Мэшем. Сегодня он выглядел мрачным, как и все остальные — кроме быстро уснувшего Георга.

«Нам недостает Эбигейл Хилл, — с легким удивлением подумала Анна. — Всем. Даже Георгу. Ему наверняка спалось не очень уютно».

А тут Сара увезла Эбигейл Хилл в оперу. Вдруг она почувствует обаяние девушки? Вдруг увезет ее в Сент-Олбанс? Тогда уж ни за что не пожелает с ней расстаться. Лицо Анны вытянулось. Она представила себе их вместе — яркую красавицу Сару и незаметную, но совершенно незаменимую Эбигейл.

Ее не досуха вытертые ноги продолжали ныть.

— Дэнверс… Но какой в этом смысл? Только Эбигейл способна принести облегчение ее несчастным больным ногам.

Эбигейл… и Сара! Вместе. А она прикована к кушетке и креслу водянкой и подагрой. Как бы ей хотелось находиться в опере, слушать остроты Сары и видеть рядом Хилл, предугадывающую ее желания.