Виктория Холт - Знак судьбы

Началась церемония. Два человека поднесли чашу вождю, который воздел руки к небу, словно воздавая хвалу богам. Он наклонился и выпил. Затем передал чашу Тоби. Тот последовал его примеру. Вокруг раздались удовлетворенные вздохи, и чашу снова передали вождю. Он сделал еще один глоток и передал чашу мне.

Когда я брала чашу, я ее чуть не уронила, и немного жидкости пролилось мне на платье. Воцарилась тишина. Я торопливо поднесла чашу к лицу и приложила к губам. Я держала ее так высоко, что никто не заметил, сколько я выпила. Жидкость коснулась губ, и я притворилась, что делаю глоток. Чашу забрали, и церемония пошла своим чередом.

Только после того, как чаша опустела и ее поставили у ног вождя, начались ритуальные танцы и я смогла расслабиться.

Вдруг шаман — если это был именно шаман, — поднялся и начал кружиться перед вождем. Он продолжал смотреть в небо и танцевал вокруг Тоби, тряся головой. Потом начал что-то выкрикивать, странно содрогаясь. Тоби встал, покачал головой и поднял плечи. Я не могла понять, что он хочет этим сказать.

Вождь, казалось, уговаривал его, и все вокруг стали что-то бормотать и качать головами.

Я не понимала, что происходит. Мне вдруг пришло в голову, что они не хотят, чтобы мы возвращались на корабль, и я почувствовала, что офицерам тоже стало не по себе. Солнце садилось, и я знала, что Тоби хочет вернуться на корабль, чтобы приготовиться к ночному отплытию.

Мой отец встал, взял меня за руку, и мы в сопровождении офицеров направились к берегу. Вождь следовал за нами, все время качая головой, словно протестуя. Тоби крепко держал меня за руку.

Наконец мы добрались до лодки. Тоби помог мне забраться и запрыгнул в нее следом за мной. Офицеры последовали за нами.

Аборигены легко могли остановить нас, но они стояли, печально покачивая головами, и наблюдали, как мы уезжаем.

— Что это все значило? — спросила я Тоби, когда мы отплыли.

— Туземцы пытались помешать нам уехать, — ответил он.

— Они могли легко это сделать. Но островитяне не выглядели враждебно.

— Совсем наоборот. Они хотели, чтобы мы поняли, что они наши друзья. Все дело в этом старике-мудреце.

— Ты имеешь в виду того шамана?

— Ну да, он кто-то вроде этого. Он утверждал, что нам не следует ехать. Он что-то видел… какой-то знак небес. Мы должны остаться до следующего вечера. Они не понимают, как важно время. И во всем видят знамения.

— Это очень мило с их стороны так беспокоиться о нас.

— Островитяне наши друзья. Разве я не подарил им губную гармошку? Вероятно, они старались выказать нам особое гостеприимство… и демонстрировали, как они жалеют, что мы так скоро уезжаем. Так может, нам следовало остаться? А может, им что-то взбрело в голову. Может, дело в том, что ты чуть не уронила чашу?

— Я так испугалась!

— Неудивительно. Не думаю, что кто-нибудь ее ронял. Девочка моя, ты должна была понять, что держишь некий священный символ.

— Я понимала. Поэтому и нервничала.

— Ну ничего, это приключение уже позади. Больше никаких священных напитков.

— Все это было очень интересно, но в какой-то момент я испугалась, что туземцы не позволят нам уехать.

— Но теперь мы в полной безопасности, на «Королеве морей». Не правда ли, она красавица?

— Ты любишь этот старый корабль, да?

— Люблю. Но свою дочь я люблю больше.

В полночь мы отплыли.

На рассвете поднялся сильный ветер. Я пару раз просыпалась из-за того, что корабль сильно раскачивало, и лежала, прислушиваясь к тому, как скрипят деревянные блоки. Временами казалось, что «Королева морей» жалуется и протестует. К полудню буря немного стихла, но волны были сильными, и было слишком ветрено, чтобы выходить на палубу. С наступлением ночи ветер усилился, и я не видела Тоби. Я была достаточно опытной, чтобы знать, что когда погода плохая, он должен нести вахту лично, и никто не может его заменить.

Я легла спать довольно рано. Было сложно заснуть, и я лишь дремала. Корабль раскачивался на волнах. Тропические шторма могут быть свирепыми, и стало понятно, что на нас надвигается один из таких штормов. Я раздумывала, постарается ли Тоби отвести корабль в какую-то тихую гавань и удастся ли ее найти.

Меня разбудил звук колокола. Я знала, что это значит: у нас серьезные проблемы. Нас проинструктировали, что мы должны делать в таких ситуациях: нужно надеть теплую одежду, взять спасательный жилет и выйти на ближайшую палубу. Я замешкалась и подумала: только бы мне увидеть Тоби. Я должна его найти.

Но он скорее всего на капитанском мостике, а мне там не место. Однако мой отец захочет, чтобы я была рядом. Мне необходимо добраться туда.

Дрожа, я застегнула плащ и повязала на голову шарф. Было трудно стоять и удерживать равновесие.

Я открыла дверь каюты и с трудом вышла в коридор. Шум стоял оглушительный. Казалось, все рушится. Я, шатаясь, шла к трапу. Корабль изменился до неузнаваемости. То тут, то там валялась опрокинутая мебель. Я слышала, как кричат люди.

Тоби! Мне нужно найти Тоби! Я взобралась по ступеням и ощутила порывы неимоверно сильного ветра. Я оказалась рядом с палубой. Тут должна быть дверь — но ее не было. Потом я, пошатываясь, попыталась пройти по палубе, но не была готова к такой силе ветра. Меня протащило вперед, потом поволокло назад. Я упала и с трудом встала на ноги. Стоять прямо было невозможно. Я схватилась за поручни, прижалась к ним, наклонившись вперед. Где я? Все выглядело не так, как прежде. Я была потрясена и очень напугана. В голове вертелась только одна мысль: я обязана найти Тоби. Мы должны быть вместе.

Я попыталась успокоиться. Нужно идти в ту сторону, хотя все и кажется незнакомым. Необходимо найти дорогу к капитанскому мостику. Мой отец наверняка там. Ему нужно спасать корабль, а мне — быть рядом с ним.

Мне удалось пройти по палубе. Теперь вокруг меня были какие-то люди. Они спускали спасательные шлюпки, на которых не так давно мы ездили на остров. Корабль внезапно сильно накренился. Я упала… соскользнула куда-то вниз… и вдруг услышала крик. Кто-то подхватил меня.

— Тоби! — воскликнула я. — Тоби!

Я была в лодке. Было очень неудобно, болела нога. Я сидела по одну сторону от вождя, а Тоби — по другую. Тоби подмигнул мне и сказал: «Не подавай виду, что ты не пьешь». Лодку швыряло на огромных волнах вверх и вниз. Кто-то приложил что-то к моим губам. Я глотнула. Жидкость обожгла горло. «Коммонвуд теперь совсем не такой, как прежде», — услышала я голос отца. Потом снова сильная качка и — забытье.

Я находилась на корабле — чувствовала знакомое покачивание. Было тихо. Я вспомнила: был шторм. Но теперь все в порядке. Я лежала на койке, и надо мной кто-то склонился. Но я слишком устала и не могла посмотреть, кто это.