Виктория Холт - Неуемный волокита

Генрих отвечал ей смехом. Говорил, что если она приехала в Беарн с целью сделать из него жеманного француза, то лучше пусть едет обратно. Эта миссия обречена на неудачу.

— Но я заметил, что месье де Тюренн изменился после твоего приезда. Какое-то семя упало не на каменистую почву.

Муж раздражал ее, как всегда; но особых причин для недовольства им не было. Хоть он вел себя, как хотел, и о его связи с Дайеллой говорил весь двор, зато по крайней мере не мешал ее развлечениям.

В По, где царили более строгие нравы, чем в Нераке, у Марго нашлись суровые хулители; легкие осуждения могли только позабавить ее, но попытки заставить вести себя не так, как ей хочется, раздражали.

Переговоры Генриха с Екатериной продолжались больше года и наконец успешно завершились. Королеве-матери удалось добиться мира между сыном, королем Франции, и зятем, королем Наварры, поэтому причин задерживаться в Беарне не было; поскольку ей не терпелось увидеться с любимым сыном и вернуться к парижскому уюту, она объявила, что возвращается на север.

Екатерина вызвала Дайеллу и спросила, как у нее обстоят дела с королем, хотя знала это сама. Генрих был увлечен этой девочкой и очень не хотел расставаться с ней.

— Ты упрашивала его не разлучаться с тобой?

— Да, мадам.

— Так вот, скоро ты вернешься со мной в Париж. Король Наваррский поедет немного проводить нас. Это удобный случай. Приложи все силы. Я хочу, чтобы он уехал с нами.

— Постараюсь, мадам, но, когда я заговариваю об этом, он отвечает уклончиво.

Екатерина так ущипнула девушку за щеку, что та ойкнула.

— Это твоя забота, малышка.

Генрих и Марго сопровождали королеву-мать до Кастельнодари. Там они собирались распрощаться с ней, однако Екатерина не теряла надежды, что оба вернутся в Париж. Пока Генрих находился на свободе в своем королевстве, ни ее сын, ни она не чувствовали себя в безопасности; раньше они заблуждались относительно его — Екатерина в этом убедилась. Он не легкомысленный мальчишка, как представлялось ей; тем более важно не спускать с него глаз.

Она выяснила намерения Марго, неожиданно появившись в спальне, где дочь ее лежала на простынях из черного атласа, оттенявших белизну кожи.

Екатерина поглядела на нее и подумала, кого из любовников она ждет. Шпики заметили, что королева Наваррская слегка поостыла к Тюренну.

«Эта распутница, — подумала Екатерина, — моя дочь!» И ощутила легкую зависть к этой юной, чувственной красоте, с которой, казалось, достаточно поманить мужчину, чтобы он пошел на все ради соблазнительницы. Обладай она хотя бы половиной дочерней привлекательности, насколько иначе сложилась бы ее жизнь.

— Дочка, ты не сможешь жить в этом языческом захолустье, — объявила королева-мать.

— Как я буду скучать по французскому двору! — вздохнула Марго.

Екатерина по своему обыкновению внезапно расхохоталась.

— И по всем любезным мужчинам, обожавшим тебя?

— Меня обожают и здесь, мадам.

— Олухи и простолюдины; ты хотя бы радовала своим обществом культурных людей.

— Простолюдины часто оказываются хорошими любовниками.

— По сравнению с месье де Гизом?

Губы Марго дрогнули; она дерзко ответила:

— Ни один мужчина во Франции, ни один мужчина на свете не может сравниться с месье де Гизом, и вы, мадам, это прекрасно знаете.

— Возможно, когда-нибудь… — Екатерина с задумчивым видом пожала плечами. Марго навострилась. — Все можно будет устроить…

Нет. Это ловушка. Ей никогда не отдадут Гиза. Как это сделать? Развести ее с Генрихом? Гиза с женой? Увы, время, когда их брак был возможен, прошло.

«Бойся итальянки, дающей обещания!» Марго слышала эту поговорку, и ее не заманят в Париж навстречу неведомой судьбе. Во всяком случае, здесь, при дворе покладистого мужа, она может вести себя как вздумается.

— По-моему, жена должна быть рядом с мужем, — твердо сказала Марго.

Екатерина осталась недовольна, однако улыбка ее не выдала раздражения.

Теперь увезти короля Наваррского в Париж было важнее, чем когда бы то ни было. Тогда Марго придется вернуться с ним. Тогда эти двое внушающих тревогу людей будут под надзором.

Генрих нежно поцеловал Дайеллу. Он крепко держал ее в объятьях, словно ни за что не хотел расставаться с ней. Она была очаровательной любовницей — такой юной и ласковой, такой нетребовательной. Единственное, о чем она просила — вернуться в Париж, чтобы им не разлучаться.

— Увы, малышка, — сказал он, — судьба велит нам распроститься друг с другом.

— Не надо. Не надо, — всхлипнула она.

Генрих любовно, страстно поцеловал ее. Прелестная Дайелла! Он будет мучительно тосковать без нее.

Королева-мать и «летучий эскадрон» направились от Кастельнодари к северу, Дайелла уехала с ними; король и королева Наваррские остались.

Марго лежала на черных атласных простынях; в спальне горело множество свечей. Ее черные волосы спадали на плечи, черные простыни оттеняли белизну кожи.

Она улыбалась графу де Тюренну.

— Дорогой мой, — сказала Марго, — прошу больше не приходить ко мне в спальню без приглашения. Сегодня я не хотела принимать тебя.

— Но, моя принцесса, ты же знаешь, я привык…

Она махнула рукой.

— Привычки меняются, мой друг.

— Однако чувства мои к тебе останутся вечными.

— Увы, — ответила Марго, — а мои к тебе угасли.

— Не могу поверить.

— Как же мне тебя убедить?

— Любовь моя…

— Бывшая…

— Настоящая… вечная! — настаивал он.

— Месье де Тюренн, мы провели вместе немало приятных часов. Но знаешь, как бывает. Вспыхивает пламя, кажется неугасимым… а потом вдруг гаснет. Так произошло и у нас.

— Моя любовь неугасима.

— Друг мой, в любви нужна взаимность. И ты прекрасно это знаешь.

Граф поглядел на Марго, сжав кулаки, и ей показалось, что он хочет ее убить. Когда де Тюренн разжал кулаки, она ощутила странное разочарование.

— Если ты покинешь меня, — сказал он, — я повешусь.

Марго отвернулась, а когда вновь повернула голову, графа в спальне не было.

Ей представился безжизненный де Тюренн в петле из-за любви к ней!

В передней, примыкающей к спальне Марго, находилась одна из ее фрейлин, мадемуазель де Ребур. Убирая одежду госпожи, она слышала разговор Тюренна и королевы.

Мадемуазель де Ребур не видела в подслушивании ничего дурного. И даже преуспела в этом занятии. Она ненавидела Марго и мечтала от нее уйти; вместе с тем ей не хотелось возвращаться к французскому двору. После отъезда Дайеллы король слегка грустил, но глаза его все так же блуждали по женщинам двора, и мадемуазель казалось, что останавливаются на ней.