Мэри Бэлоу - Ночь для любви

Сильное желание состояло в том, чтобы продлить эту ночь. Вот если бы они могли жить здесь вдвоем до конца своих дней! Если бы они только смогли забыть Ньюбери-Эбби, обязанности Невиля как графа Килбурна, ее плен, его семью, Лорен. Если бы это длилось вечно!

Несомненно, это была счастливейшая ночь в ее жизни.

Несмотря на то что Лили всегда была мечтательницей, она никогда не смешивала мечты с реальностью. В мечтах можно быть счастливой, но они не имеют ничего общего с действительностью. Только иногда мечты и реальность совпадают, как, например, было этой ночью, и это надо принимать как бесценный дар. Надо с благодарностью наполнить себя им. Если же попытаться продлить это счастливое время, хвататься за него, то можно все испортить.

Ночь скоро кончится, и они будут вынуждены вернуться в Ньюбери-Эбби. Она будет продолжать чувствовать себя — и быть — неполноценной, из низшего сословия, не на своем месте и растерянной. А Невиль, будучи джентльменом, будет стараться изменить ситуацию к лучшему. Он будет продолжать почти ежедневно видеться с Лорен и подсознательно сравнивать женщину, которая является его женой, с женщиной, которая должна была стать его женой.

Сумеет ли Лили извлечь силу из мечты, ставшей былью? Возможно, несмотря на все нежные слова, которые Невиль говорил ей в порыве любви, он все же не способен любить женщину ниже его по общественному положению. Но он, однако, не испытывал к ней отвращения. Он не отверг ее. Он хотел ее, и она почувствовала это еще тогда, когда они вместе сидели у камина. Он занимался любовью с явным наслаждением. Она тоже получила от этого удовольствие. Ее страх, что сам акт вызовет у нее отвращение, кто бы ни был ее возлюбленным, развеялся. Все дело в человеке, с которым ты занимаешься любовью. А с ней был человек, которого она любит.

Возможно, она что-то приобрела за эту ночь. Им было хорошо друг с другом и физически, и эмоционально. Они разговаривали как друзья. Они подходили друг другу как любовники. Однако она не столь наивна, чтобы полагать, что сейчас все их проблемы решены и что теперь они заживут счастливо. Это далеко не так.

— Мне всегда нравилось просыпаться здесь, — прошептал Невиль ей на ухо. — Я слышал звук падающего водопада, через окно видел край соломенной крыши, вдыхал запах зелени. И мне всегда казалось, что я отрезан от всего мира.

— Тебе когда-нибудь хотелось остаться здесь навсегда? — спросила Лили.

— Часто. — Он убрал волосы с ее лица и заложил их ей за ухо. — Убежать от всех — хорошая вещь, когда знаешь, что можешь вернуться назад.

Значит, ему не хотелось бы, чтобы эта ночь длилась вечно?

Он поцеловал ее — нежно, осторожно. В ответ она тоже поцеловала его, ощущая, как желание с новой силой охватывает ее. Она чувствовала, как напрягаются ее груди, твердеют соски, начинает болеть внизу живота. И как поднимается и напрягается его плоть.

Несколько минут они просто целовались, открывая губы друг для друга. Но волна желания охватила их, и им уже не нужны были любовные игры.

— Садись на меня верхом, Лили, — предложил он, — и постарайся получить удовольствие.

«Какое невероятное удовольствие, — думала она, — испытывать желание еще до того, как наступила близость, и знать по ноющей боли внизу живота, что тебе тоже этого хочется». Он предложил ей самой получить удовольствие и сделать это так, как ей нравится. Возможно, он не любит ее, но заботится о ней, и в этом она ему верит. Он получил удовольствие от близости с ней и хочет, чтобы она тоже получила его.

Какими разными могут быть мужчины. Но сейчас Лили не хотела терять время, сравнивая их.

Насколько она помнит, они уже принимали такую позу в их брачную ночь, но тогда Невиль сам посадил ее на себя и крепко держал, чтобы ей было удобнее. Тогда она была пассивной и не знала, что ей делать. К тому же они должны были вести себя очень тихо, так как их палатка располагалась в лагере, где спали люди.

Откинув одеяло, он распрямил колени и вытянул ноги. Лили приподнялась над ним, обхватила коленями его бедра и, положив руки ему на грудь и закрыв глаза, опустилась на него.

«Что может быть более восхитительным, — думала она, чувствуя твердость его члена, проникшего в глубины ее тела, сжимая его своими внутренними мускулами, — чем это добровольное соединение тел в преддверии самого акта! Если, конечно, не считать его завершения, когда все свершилось и наступило блаженство. Но возможно, самой восхитительной частью является сам акт — нарастающий ритм, сладкая боль, разливающаяся по всему телу, наполняющая каждый его нерв, осознание того, что именно этот мужчина, именно этот любовник, который является ее мужем, приведет ее к вершинам блаженства». Открыв глаза, она посмотрела на него.

— Этот способ очень хорош, — сказала она.

— Да, — согласился он, — ты права.

Пока Невиль не предложил ей самой постараться получить удовольствие, ей и в голову не могло прийти, что она может вести себя во время акта любви менее пассивно, чем раньше. Раньше она просто тихо лежала — удивляясь и наслаждаясь в их первую брачную ночь, страдая в те долгие семь месяцев. Она никогда не думала о возможности любить самой, а только о том, что ее любят или используют.

Но Невиль объяснил ей, что она сама может получать удовольствие.

Что же она должна делать? Упершись руками в его грудь, Лили приподнялась над ним, затем снова опустилась. Она повторяла это движение снова и снова, пока оно не стало ритмичным, и хотя она всегда думала, что подобные движения должен совершать только мужчина, Лили нашла, что получает от этого удовольствие и еще более возбуждается.

— О да, — прошептал он охрипшим голосом и, положив руки ей на бедра, стал слегка помогать ее движениям. — Скользи по мне, Лили, скользи сильнее.

Она скользила по нему, ускоряя темп. Глаза ее были закрыты, и все внимание сосредоточено на том, что происходит внутри нее. Потом до сознания стали доходить звуки, их затрудненное дыхание, влажное чмоканье, вызываемое ее движениями, скрип пружин матраса. Почувствовала она и запахи: мыла, одеколона, сгоревших в камине дров и мускусный запах соития.

Но затем все ее внимание сконцентрировалось на одном месте где-то глубоко внутри нее, там, где напряжение было сильнее всего. Это напряжение все возрастало и возрастало, пока ей не стало страшно.

— Доверься мне, Лили, доверься, — услышала она голос Невиля. — Я не подведу тебя.

Она доверяла ему и всегда будет доверять, и он не подведет ее. Никогда.

Но ей потребовалось сделать над собой усилие, чтобы довериться ему и продолжать интенсивное движение, не имея никакой защиты против боли, против падения, против смерти.