Барбара Картленд - Уроки любви

— Естественно, не со своим мужем,— саркастически заметила Мерайза.

— Конечно же, нет! — согласилась леди Беррингтон.— Как я потом узнала, на герцога, который находился в тот момент в расстроенных чувствах, поднажали и вынудили сделать предложение дочери маркиза Дорсета, пустоголовой истеричке, невзлюбившей его не меньше, чем он ее.— Понизив голос, она добавила:— Потом все долго судачили о том, что они часто ссорятся. Она могла позволить себе встать из-за стола во время важного приема и выйти из комнаты только потому, что ей не понравилось какое-то его высказывание. Как бы то ни было, ее смерть стала для всех огромным облегчением. Но вскоре выяснилось, что дочка очень на нее похожа.

— А вы не встречались с девочкой, когда были в Воксе? — спросила Мерайза.

— Валериус ни разу не заговаривал о ней в моем присутствии,— ответила графиня.— К тому же, Мерайза, у меня есть более важные дела, чем интересоваться здоровьем чужих отпрысков. У меня своих проблем по горло!

— Как вы смотрите на то, чтобы порекомендовать меня герцогу в качестве гувернантки для его дочери?

— Мне нет необходимости говорить об этом с ним,— заявила леди Беррингтон.— Всеми делами по дому заправляет некая мисс Уитчэм. Она то ли секретарша герцога, то ли домоправительница и живет в Боксе с незапамятных времен. Ее наняла еще мать герцога.

— Тогда напишите ей,— попросила Мерайза.— Ведь это вас ни к чему не обязывает. Если у них такие проблемы с гувернантками, они с радостью ухватятся за ваше предложение. Разве они откажутся от благоразумной гувернантки для девочки?

— Благоразумной! — воскликнула леди Беррингтон.— Если ты хочешь казаться благоразумной, Мерайза, то должна ничего не видеть, ничего не слышать и всегда молчать! Однако мне все же стоит добиться для тебя этого места, чтобы ты наконец поняла, что это такое: возиться с чужим ребенком да к тому же неуправляемым.

— Вы действительно напишете им рекомендательное письмо? — продолжала настаивать девушка, пропустив слова графини мимо ушей.

— Письмо-то я напишу, только пеняй потом на себя!— резко произнесла леди Беррингтон.

— Тогда сделайте это прямо сейчас,— предложила Мерайза.— А то я боюсь, что вы передумаете, как только за мной закроется дверь.

— Послушай, Мерайза, я в жизни не сталкивалась с более надоедливым созданием, чем ты,— фыркнула леди Беррингтон.— Единственное, на что я надеюсь, что при написании своей книги ты проявишь больше терпимости и понимания, чем в нашей с тобой беседе.— Внезапно графиня устремила на племянницу подозрительный взгляд.— Почему ты с такой язвительностью относишься к светскому обществу? — спросила она.— Отношение твоего отца вполне объяснимо. Кому понравится выглядеть дураком только потому, что твоя жена предпочла тебе более привлекательного мужчину! Но ведь с тобой ничего подобного не произошло, твоя душа свободна от мук неразделенной любви. Поэтому мне не понятно, что заставляет тебя столь предвзято смотреть на мир?

— Сомневаюсь, что вы способны понять меня,— уклончиво проговорила Мерайза.— Пишите письмо, тетя Китти, и, чем быстрее вы напишете его, тем скорее я смогу покинуть этот дом. Мне бы не хотелось, чтобы дядя Джордж застал меня здесь и принялся расспрашивать о том, каковы мои планы на будущее. Если же он все же возьмет на себя труд выяснить, куда я делась — хотя я очень в этом сомневаюсь,— улыбнулась она,— вам проще всего будет сказать ему, что я отправилась к друзьям на север Англии.

— Твой дядя всегда был внимателен к тебе,— без особой убежденности проговорила леди Беррингтон и села за письменный стол.— Что мне перечислить из твоих профессиональных качеств? — осведомилась она.— Полагаю, ты хоть что-то умеешь?

— Я свободно владею французским и итальянским,— ответила девушка.— Умею читать на латыни и играть на пианино.

— Думаю, этого вполне достаточно для того, чтобы обучать девятилетнего ребенка. Я всегда считала, что глупо давать образование девочкам,— заявила леди Беррингтон.— Уверяю тебя, я сделаю все возможное, чтобы моя дочь получила как можно меньше знаний. Мужчины всегда шарахаются от умных женщин.

— А меня это вполне устраивает,— заметила Мерайза.

Графиня взглянула на племянницу. Девушка, одетая в некрасивое платье из дешевого сержа, стояла у окна, и солнечный свет играл в ее волосах, заставляя их вспыхивать золотыми искорками. Белоснежная кожа подчеркивала необычный цвет ее глаз.

Вероятно, леди Беррингтон вновь охватили угрызения совести, потому что она внезапно заявила:

— Раз ты едешь в Вокс, тебе понадобится кое-какая одежда. Ты, конечно, будешь простой гувернанткой, однако тебе придется изредка сопровождать девочку вниз, в гостиную. Я не советую тебе носить черный цвет.

— А мне казалось, что гувернантке больше всего подходят именно черные платья,— ответила Мерайза.— Хотя папа считал, что обычай одеваться в черное во время траура остался от язычества и нам следует как можно скорее отказаться от него.

— Имея такую белую кожу и такие необычные глаза, в черном ты выглядишь слишком ослепительно,— заметила леди Беррингтон.— К сожалению, Джордж будет настаивать, чтобы я носила траур еще, по крайней мере, девять месяцев. Это так обидно, потому что недавно я купила себе несколько очаровательных платьев, а к тому времени, когда я смогу надеть их, они уже выйдут из моды. Лучше я отдам их тебе, Мерайза. У нас с тобой одинаковый размер.

Лицо девушки осветила улыбка.

— Неужели вы серьезно, тетя Китти? О, я вам так благодарна! Мне было противно при мысли, что придется часами стоять на примерке и терпеть, когда в тебя тычут булавками. Тем более что у нас не так много денег, чтобы тратить их на платья.

— Твоя беда, Мерайза, в том,— сказала графиня,— что в тебе слишком мало женственности. Настоящая женщина любит менять туалеты, ей нравится ездить на балы, она стремится выйти замуж, и ей даже в голову не приходит писать книги.

— Горбатого могила исправит,— рассмеялась девушка.— Как бы то ни было, я собираюсь идти своей дорогой, тетя Китти, дорогой, которую проложил для меня мой отец, поэтому родственникам остается винить в этом только себя. Папа умер всего месяц назад, и в течение двух лет до его смерти ни у кого из них не возникло желания даже проведать его.

— И чья же в этом вина? — поинтересовалась леди Беррингтон.— Твой отец либо не отвечал на наши письма, либо осыпал нас оскорблениями в своих посланиях.

— Как бы то ни было,— негромко произнесла Мерайза,— мне кажется, он был очень одинок. Ему хотелось быть ближе со своим братом и чувствовать, что он нужен еще кому-то, кроме меня.