Барбара Картленд - Брак на небесах

Он еще потому так твердо выступал против брака, что презирал мужчин, которым жены наставляли рога, и не желал сам подвергнуться подобному унижению.

Каждый раз, когда он выходил из дома другого мужчины после занятий любовью с его женой, герцог остро переживал, что оскорбил и унизил одного из представителей своего пола.

Хотя Бакхерст знал, что большинство современников посмеялись бы над этими мыслями, он всегда говорил себе, что не хотел бы сам оказаться в таком положении. Если бы он женился и обнаружил, что его жена неверна, то, наверное, задушил бы ее и убил соблазнителя.

– Единственное, на чем я настаиваю, – сказал он, – девушка, которую я возьму в жены, должна быть очень юной, чистой и непорочной.

– Ну конечно! Это само собой разумеется! – заметила Маргарет.

Губы герцога искривились в циничной усмешке.

Он вспомнил о том, сколько женщин, с которыми он занимался любовью, рассказывали ему, как впервые их соблазнил либо учитель верховой езды, либо учитель музыки.

Другие же честно вели счет любовникам, с которыми обманывали своих мужей задолго до того, как он познакомился с ними.

После таких признаний женщины падали в его глазах, хотя могли быть очаровательны и вполне способны вскружить голову. Но он ставил их лишь на одну ступень выше проституток и прочих девиц, торгующих своими прелестями.

Он часто говорил себе, что последние честнее тех, кто занимается обманом так легко и просто, словно для того и родились.

– Значит, ты говоришь всерьез, – уточнила Элизабет, – что Маргарет и я, конечно, при содействии Артура, должны подыскать тебе подходящую жену, которая была бы не только достаточно знатного происхождения, но и юной, непорочной девицей?

– Если кратко ответить, то – да. Я не хочу, чтобы она мне докучала, не собираюсь ухаживать за ней и предлагаю вот что: сегодня второе мая, значит, венчание можно назначить на первое июня. Тогда у меня хватит времени на то, чтобы отвезти своих коней в Эскот и выиграть там Золотой кубок.

Родственники, казалось, потеряли дар речи. Первым опомнился маркиз.

– К чему такая спе шка?

– Можно и не спешить, если хотите, чтобы Эдмунд сумел занять еще кучу денег под свое будущее герцогство, а Лотти дала всем понять, что теперь она член нашей семьи.

Говоря это, Бакхерст смотрел на маркиза, и тот представил себе, как, став женой Эдмунда, Лотти будет глядеть на него сверху вниз.

Она всегда была одной из самых ярких женщин города, и когда она не выступала в каком-нибудь захудалом театре или не присутствовала на частной вечеринке, ее можно было найти в одном из шумных дансингов в окружении самых беспутных и развращенных представителей аристократии.

Замужество лишь добавляло перо в ее шляпу, а, став женой предполагаемого наследника герцога Бакхерста, она бы несомненно воспользовалась своим новым положением, чтобы приобрести еще большую известность.

– Ты прав, – сказал маркиз. – Если уж жениться, то чем скорее, тем лучше! Уверен, что Элизабет и Маргарет смогут легко подыскать для тебя подходящую девушку.

– Отлично, – ответил герцог. – Устраивайте все ко второму июня, и советую вам поскорее дать объявление в «Газетт». Это позволит хотя бы на время утихомирить Лотти.

– Уверена, что ты прав, дорогой, – сказала Элизабет, – но мне бы хотелось, чтобы все было совсем не так. – Она чуть ли не всхлипнула, но сдержалась и продолжила: – Ты так красив, так талантлив и, что еще важнее, несмотря на всю болтовню о тебе, ты настоящий джентльмен, и я очень, очень горжусь тобой.

– И я тоже! – быстро подхватила Маргарет, не желая отставать.

– Будем надеяться, моя жена также будет гордиться мной, – сказал герцог, и теперь в его голосе, помимо цинизма, звучали и нотки горечи. – Надеюсь, что, обвенчавшись, мы сможем прийти к обоюдному согласию.

Элизабет подошла к брату.

– Я молилась, Бак, – тихо сказала она, – чтобы ты нашел ту, которую будешь любить и которая полюбит тебя. Дай-то нам Бог найти тебе такую невесту, о которой мечтает каждый мужчина.

Герцог рассмеялся.

– Ты неисправимо романтична, Элизабет, такие вещи бывают только в сказках! Уверяю тебя: я вполне счастлив и, хотя, несомненно, наличие жены создаст мне некоторые неудобства, обещаю относиться к ней со всем уважением и выполнять свои обязанности. Но что касается моей частной жизни, она по-прежнему останется моим личным делом.

В его голосе прозвучала жесткая нотка, которая не ускользнула от их внимания, и сестра, всхлипнув, сказала:

– Ты был таким очаровательным парнишкой, и мы так любили тебя. Что с тобой случилось? Отчего ты стал таким циником и насмехаешься над всем прекрасным и, как ты говоришь, романтичным?

– Я просто стал старше и умнее, – ответил герцог, – но можешь не беспокоиться обо мне, Элизабет. Я был вполне доволен своей нынешней жизнью. Жаль только, что Эдмунд вынудил меня предпринять шаг, которого я очень долгое время избегал.

– Я уверена, что, когда это случится, – сказала Элизабет, – все окажется лучше, чем ты думаешь.

– Надеюсь, что так, но определенно ожидаю худшего.

– Чего именно? – спросила Маргарет, которой всегда хотелось ясности.

– Скуки! – ответил брат. – Оттого что придется сидеть и смотреть на одно и то же лицо день за днем, год за годом и слышать одни и те же банальные, глупые замечания, которые я уже слыхал одним или двумя днями раньше! – Бакхерст сделал паузу и задумчиво добавил: – Единственным удовольствием, которое я извлеку из этой ситуации, будет появление сына. Его я смогу научить стрелять, ездить верхом, и в один прекрасный день он займет мое место в качестве главы семьи.

– А если появятся дочери? – бесхитростно спросила Маргарет.

– Тогда я, несомненно, утоплю их! – ответил герцог, ожидая протеста, который незамедлительно и последовал.

Лишь когда его родные уехали и он остался один, герцог почти в отчаянии спросил себя, во что позволил себя втянуть.

Столько лет отрицая даже саму мысль о браке, рассматривая его как конец свободы и уединения, так легко сдаться! Особенно ужасало Бакхерста то, что вынудил его совершить этот шаг тот самый кузен, вид которого вызывал у него омерзение.

– Будь он проклят! Он мстит мне! – говорил себе герцог и представлял, сколько удовольствия получил бы Эдмунд, узнав, что он теперь чувствует.

Затем, словно чтобы заглушить мысли о будущем, герцог вызвал фаэтон.

Направляясь в Сент-Джонс-Вуд, где недавно купил домик соблазнительной и весьма привлекательной маленькой французской танцовщице, он думал, что единственное, что может помочь ему на время забыться, это ее страстные поцелуи и огонь, который она непременно зажжет в нем.