Кэтрин Коултер - Наследник

Арабелла тоже встала, и сэр Ральф заметил, к своей досаде, что ее холодные серые глаза находятся почти на одном уровне с его глазами. Ее ледяной, пронзительный взгляд, совсем как у графа, прямо пробирает холодом до костей. Вряд ли эти глаза когда-нибудь согревало чувство… Сэр Ральф вдруг вспомнил, как однажды в его присутствии граф ласкал изящные белые плечи прелестной юной куртизанки, и тогда его взгляд излучал свет и тепло. Как некстати всплыло это воспоминание, да еще в присутствии вдовы графа. Забыть об этом, сейчас же!

Графская дочка протянула ему свою тонкую ручку для поцелуя. В ее голосе ясно слышались резкие нотки, хотя никто не смог бы упрекнуть ее в нарушении этикета:

— Благодарю вас, сэр Ральф. Вы сами видите, что столь печальная весть явилась ударом для моей матери. Прошу меня извинить, но сейчас я должна успокоить ее. Рассел вас проводит.

Он вдруг с удивлением обнаружил, что ведет себя так, словно говорит не с ней, а с ее отцом. Он поспешно откланялся и промолвил самым подобострастным тоном:

— О да, конечно, конечно. Моя дорогая леди Энн, если я хоть чем-то смогу быть вам полезным, если смогу хоть сколько-нибудь облегчить ваше тяжелое положение, не стесняйтесь, обращайтесь ко мне за помощью. Я сделаю все, что в моих силах. — «Если только ваша дочка, эта маленькая паршивка, не будет вмешиваться», — мысленно добавил он.

Ему больше нравились женщины мягкие, нежные, покорные. Как леди Энн. Но почему же тогда, удивлялся он про себя, у графа были любовницы и в Лондоне, и в Брюсселе, почему он, насколько было известно сэру Ральфу, частенько посещал публичные дома, когда бывал в Португалии? Ну да, наверное, такие изысканные и хрупкие создания, как леди Энн, не могут полностью удовлетворить потребности такого человека, как граф. А что касается его дочери, надо признать, она чертовски хороша, но как же холодна, прямолинейна, неприступна!

Графиня отвернула лицо и продолжала сидеть, лишь слабо кивнув в ответ на слова сэра Ральфа. Святители и ангелы Господни, она прелестна! Ему не хотелось покидать ее, но выбора не было — эта злобная фурия в обличье дочери смотрит на него так, словно хочет разрезать на тысячу кусочков кинжальчиком, который, без сомнения, прицеплен к ее поясу.

— До свидания, сэр Ральф, — сказала Арабелла, и в голосе ее был тот же леденящий холод, что и в глазах.

И снова он с сожалением подумал о том, что вынужден уходить именно сейчас, когда ему так хотелось взять дрожащие руки графини в свои и заверить ее, что он позаботится о ней, будет ей защитой и опорой, разделит с ней печаль, хотя покойный граф, без сомнения, не одобрил бы такого повышенного внимания к своей супруге — он слишком презирал всех, кто, по его мнению, не смог бы расправиться с десятком французов. Но сэр Ральф сейчас не в состоянии был осуществить свои мечты. Он неохотно перевел взгляд с красавицы графини на застывшее, суровое лицо ее дочери.

Когда дверь гостиной захлопнулась за его спиной, он снова поймал себя на мысли, что дочка графа пошла вся в отца. Они были удивительно похожи внешне, но сходство этим не ограничивалось. Они были абсолютно схожи и по характеру — оба гордые, деспотичные и чертовски проницательные. Сэр Ральф, конечно, был ужасно оскорблен тем, что восемнадцатилетняя пигалица выставила его из дому и отказалась от его услуг, но в то же время он чувствовал к ней своеобразное уважение: с таким характером ей следовало быть мужчиной. Из того, чему он только что был свидетелем, сэр Ральф мог заключить, что она действовала так, как в подобных обстоятельствах поступил бы ее отец.

Графиня Страффорд подняла огромные голубые глаза и посмотрела в лицо дочери:

— Дорогая моя, тебе не следовало быть такой резкой с бедным сэром Ральфом. Ты же знаешь, он хочет нам только добра. Он всячески пытался смягчить наше горе.

— Отец не должен был умирать, — холодно промолвила вдруг Арабелла. — Как все это глупо, глупо и нелепо! Будь проклята война — ее придумали мужчины, чтобы удовлетворять свою страсть к наживе. Господи, как все это несправедливо! — Она резко уклонилась от объятий матери и, отвернувшись, замолотила кулачками по стене.

«Бедная моя глупенькая девочка. Ты не хочешь, чтобы я утешила тебя, потому что и в этом похожа на него как две капли воды. Ты горюешь о человеке, который превратил мою жизнь в сплошную муку. Ах, неужели в тебе нет совсем ничего от меня? Бедняжка Арабелла, ты не понимаешь, что проливать слезы вовсе не значит быть слабой».

— Арабелла, куда же ты? — Графиня быстро поднялась и поспешила вслед за дочерью.

— Я должна повидать Брэммерсли, поверенного отца. Уж вы-то, матушка, должны хорошо знать, что он собой представляет. Этот шут гороховый и раньше пытался с вами флиртовать, когда отец уезжал из Англии. Мне противно иметь с ним дело, но отец очень доверял ему, вот в чем штука. И кстати, раз уж мы заговорили о шутах, я не верю, что сэра Ральфа прислали к нам из министерства. Боже, я думала, он хочет соблазнить вас прямо здесь, не выходя из комнаты.

— Сэр Ральф хотел меня соблазнить? Как, этот пузатый старикашка?

— Ну да, мама, — терпеливо пояснила Арабелла. — Разве вы слепая?

— Я не заметила ничего оскорбительного в поведении сэра Ральфа. Он вел себя безупречно. Но, дорогая моя, ты сейчас не в том состоянии, чтобы делать визиты. Не хочешь ли чашечку чая? А может, тебе бы лучше немного отдохнуть в спальне? Наверное, это несколько самонадеянно с моей стороны, но я думаю, что тебе стало бы легче, если бы ты поговорила со мной, Арабелла.

— Я не устала и ничего не боюсь, — бросила через плечо Арабелла. — К тому же я и так довольно часто беседую с вами, мама. Мы разговариваем по три-четыре раза на дню. — Она ни на секунду не замедлила шаг — внутри нее все кипело от яростного гнева, ее жгли боль утраты и сознание собственного бессилия. Но, взглянув на бледное, удрученное лицо матери, она пришла в себя. — Господи, какая же я бессердечная злючка! — Арабелла провела рукой по лбу. Нет, она не может плакать. Не имеет права. Отец испепелит ее огненной молнией, если она осмелится пролить хоть слезинку. — Мама, вы побудете тут без меня? Прошу вас, позвольте мне пойти — я должна это сделать. Я не могу допустить, чтобы имуществом отца распорядились не так, как следует. Я должна все подготовить к отъезду из Лондона. Нам следует вернуться в Эвишем-Эбби, это единственный выход. Вы ведь согласны со мной, не правда ли, мама?

Графиня твердо взглянула в яростные серые глаза дочери и промолвила спокойно, без тени печали:

— Да, любовь моя, я согласна с тобой. Не беспокойся, со мной все будет в порядке. Иди же, Арабелла, и делай то, что считаешь нужным.