Мэри Бэлоу - Немного опасный

В городе не было никого из членов его семьи. Лорд Эйдан Бедвин, второй сын в семье и предполагаемый наследник герцога, этой весной и вовсе не приезжал; он остался дома в Оксфордшире со своей женой, Евой, которая произвела на свет их первого ребенка, девочку. Этого счастливого события они ждали почти три года со дня свадьбы. Вулфрик ездил туда на крестины в мае, но провел в доме брата всего несколько дней. Лорд Рэнналф Бедвин, третий брат, находился в Лестершире с Джудит, сыном и дочерью. Он всерьез занялся своими обязанностями землевладельца, особенно теперь, когда умерла его бабушка и ее собственность перешла к нему. Его сестра Фрея была в Корнуолле вместе с мужем — маркизом Холлмером, который в этом году не приехал в Лондон, пропустив заседания палаты лордов. Фрея снова ждала ребенка. В начале прошлого года у них родился сын, и на этот раз они определенно хотели девочку.

Лорд Аллен Бедвин находился за городом с женой, Рейчел, и дочками-близняшками, родившимися прошлым летом. Они были обеспокоены состоянием здоровья барона Уэстона, дяди Рейчел, в доме которого жили и которого ни за что не хотели покидать. С ним опять случился сердечный приступ. Самая младшая сестра герцога, Морган, жила в Кенте. Она приехала в город на несколько недель в компании графа Росторна, своего супруга, но столичный воздух оказался вреден для их маленького сына, и они уехали обратно домой. Росторн пользовался каждым перерывом в заседании палаты лордов, чтобы съездить к семье, и по окончании сессии не замедлил вернуться в свое поместье. «Главное — дети», — сказал он Бьюкаслу перед отъездом. Если когда-нибудь в будущем жена и дети не смогут сопровождать его, он попросту останется дома, и к черту парламент. Это, видимо, означало, что Морган, как и ее сестра, снова в положении.

Очень хорошо, подумал герцог, взяв со стола перо и пропуская гладкий стержень между пальцами, что все его братья и сестры создали семьи и устроились в жизни. Свои обязанности по отношению к ним он с честью выполнил.

Но без них Бедвин-Хаус опустел. Даже когда Морган была в Лондоне, она, разумеется, не стала останавливаться здесь. В Линдсей-Холле, фамильном герцогском имении в Гемпшире, будет еще безлюднее.

Видимо, осознание этого и заставило герцога принять несвойственное ему решение несколько дней назад. Он не стал отказываться от устного приглашения леди Ринейбл, переданного ее братом, виконтом Моубери, на домашний праздник в Скофилд-Парке в Глостершире. Он никогда не посещал домашних праздников, поскольку не мог представить себе более бездарного времяпрепровождения. Конечно, Моубери обещал, что там соберется избранное общество, будет с кем поговорить и даже порыбачить. Но перспектива провести две недели в одной компании, пусть даже самой блестящей, грозила обернуться нервным срывом.

Вулфрик откинулся на спинку кресла, поставил локти на подлокотники и сплел пальцы, затем обвел комнату невидящим взглядом. Он скучал по Роуз гораздо сильнее, чем мог признаться даже себе. Роуз была его любовницей более десяти лет, но в феврале она умерла, подхватив простуду, которая поначалу казалась абсолютно безвредной, а затем обернулась сильным воспалением легких. Все, что доктор смог сделать, это по мере сил облегчать страдания несчастной. Ее смерть стала для герцога настоящим шоком. Вулфрик был с нею во время болезни и при кончине. Теперь он чувствовал себя так же плохо, как, наверное, должен чувствовать себя овдовевший человек.

Между герцогом и Роуз существовало удобное для обоих соглашение. В течение нескольких месяцев в году, когда он бывал в Лондоне, Вулфрик содержал ее в роскоши, а летом возвращался в Линдсей-Холл, в то время как она уезжала в дом своего отца, деревенского кузнеца, где пользовалась славой и всеобщим уважением в качестве богатой любовницы герцога. Когда Вулфрик бывал в городе, он почти все ночи проводил с ней. Их не связывала взаимная страсть — герцог сомневался, что вообще способен на такие эмоции, — и между ними не существовало особой дружеской привязанности, поскольку их образование и интересы весьма разнились. Но, тем не менее, они хорошо ладили друг с другом. Герцог верил, что Роуз так же, как и он, довольна их связью. Он радовался, что у нее не было от него детей, хотя, естественно, полностью обеспечивал бы их. Но ему претила сама мысль о бастардах.

Теперь, со смертью Роуз, в жизни Вулфрика образовалась пустота. Он скучал по ней. С февраля он был один, но не мог представить себе, кем заменить прежнюю любовницу, и даже не был уверен, что хочет этого. Пока, по крайней мере. Роуз умела удовлетворить его и доставить удовольствие, а он знал, как удовлетворить ее и доставить удовольствие ей. Вулфрик сомневался, что хочет заново приспосабливаться к кому-то. В тридцать пять лет он чувствовал себя древним старцем.

Герцог оперся подбородком о сцепленные пальцы.

Итак, ему тридцать пять. Он никогда не хотел этого титула, но по воле судьбы унаследовал его в возрасте семнадцати лет. Он выполнил все свои обязанности, за исключением женитьбы и производства на свет сыновей и наследников. Много лет назад Вулфрик попытался выполнить и эту свою обязанность, будучи молодым и исполненным слабой надежды на то, что личное счастье совместимо с титулом герцога. Но в тот вечер, когда собирались объявить о помолвке, его будущая невеста привела в исполнение искусно задуманный план, с тем чтобы избежать ненавистного ей брака. Она слишком боялась отца и жениха, чтобы просто рассказать правду.

Как может герцог выбрать себе герцогиню и ожидать от этого союза личного удовлетворения? Какая женщина согласится выйти за герцога ради него самого? Любовницу можно выбросить из своей жизни, а жену нет.

Таким образом, после леди Марианны Боннер герцог позволил себе единственное отступление от обязанностей — он решил оставаться холостяком и удовлетворять свои потребности с Роуз. Встретив эту девушку, герцог взял ее под свое покровительство менее чем через два месяца после несостоявшейся помолвки.

Но теперь Роуз умерла и была похоронена за его счет в саду деревенской церкви неподалеку от кузницы. Бьюкасл своим личным присутствием на похоронах потряс всех жителей на несколько миль вокруг.

Какого черта он согласился поехать в Скофилд-Парк вместе с Моубери? Неужели потому, что не хотел один возвращаться в Линдсей-Холл и точно так же не желал оставаться в Лондоне? Это был слабый довод даже в том случае, если в доме у сестры Моубери действительно соберутся интересные люди, соответствующие его уровню, с которыми можно будет поговорить. Лучше бы ему провести лето, осматривая свои многочисленные владения в Англии и Уэльсе, по пути навещая братьев и сестер. Хотя последнее с трудом можно признать хорошей идеей. У них у всех теперь своя жизнь, супруги, дети. Вулфрик искренне верил в то, что все его братья и сестры счастливы, и радовался за них.