Бертрис Смолл - Радуга завтрашнего дня

Ознакомительный фрагмент

Но как только король заговорил, даже страхи Рыжего Хью исчезли. Он был очарован.

— Милорд герцог! — начал Карл глубоким бархатистым баритоном. — Ваша верность не пройдет незамеченной. — Вы много лет не бывали у двора, но мой кузен герцог Ланди говорит о вас и своей матери часто и с любовью. Пожалуйста, передайте герцогине мое нижайшее почтение.

— Скорблю о вашем отце, ваше величество, — ответил Джеймс Лесли. — Я знал его с рождения и молюсь за его добрую душу.

— По обрядам, предписанным шотландской церковью, надеюсь? — осведомился король, и только очень внимательный слушатель мог бы уловить иронические нотки в его вопросе.

— Совершенно верно, ваше величество, — ответил герцог, снова кланяясь и лукаво поблескивая глазами.

В течение всего августа англичане напрасно пытались прорвать линию обороны шотландцев. Дэвид Лесли сделал все, чтобы его войска удерживали оборону, и англичанам в конце концов пришлось отступить к побережью, чтобы пополнить убывающий провиант. Голод и болезни преследовали их. Число солдат уменьшилось до одиннадцати тысяч — против двадцати трех у противника. Кромвель ретировался в Данбар.

Шотландцы преследовали его по пятам, пытаясь загнать в тупик..

Второго сентября шотландцы, вместо того чтобы удерживать выгодную позицию в холмах, окружавших Данбар, спустились на равнину и расположились лагерем прямо перед англичанами, планируя атаковать на рассвете. Но вместо этого англичане напали раньше и первыми. Последовал ужасающий разгром ковенантеров, решивших посадить на трон законного короля. В тот день было убито четырнадцать тысяч солдат. И среди них — Джеймс Лесли, первый герцог и пятый граф Гленкирк.

Увидев труп мужа. Жасмин Лесли словно окаменела. И не проронила ни слезинки, когда хоронила возлюбленного мужа, хотя лично позаботилась о том, чтобы тело обмыли и одели в лучшие одежды. Из деревенской церкви прибыл преподобный мистер Эди, чтобы прочитать над усопшим длинную импровизированную проповедь. После его ухода Жасмин привела англиканского священника, которому когда-то привольно жилось в Гленкирке. После прихода к власти ковенантеров беднягу пришлось изгнать ради безопасности его и Гленкирков. Отец Кеннет проводил Джеймса Лесли в последний путь прекрасными словами из молитвенника, подарка короля Якова, и отпел по обрядам англиканской церкви.

Следующие несколько дней Жасмин провела взаперти в своей комнате.

— Я хочу скорбеть в одиночестве, — объявила она сыну, но через неделю отправилась в Броккерн навестить семидесятисемилетнюю мать.

— Теперь мы обе вдовы, — заметила Велвет Гордон.

— Я приехала попрощаться, — спокойно ответила Жасмин. — Больше не могу оставаться в Гленкирке. Может, и вернусь когда-нибудь, но пока что не желаю здесь находиться.

— Неужели бросишь сына? — возмутилась мать. — Патрик нуждается в тебе. Ему пора найти невесту, жениться, родить наследников и управлять домом. Твой долг — проследить за всем этим.

— Патрику тридцать четыре, мама, и он вполне способен сам найти себе супругу. Он не нуждается в материнских наставлениях, а я должна избавиться от Гленкирка, пока не умерла от тоски. В каждой комнате, в каждом углу меня преследуют воспоминания о Джемми, и я не могу это вынести! Мне необходимо уехать! Вокруг тебя были дети и внуки, которые помогли пережить ужасное время после кончины Алекса; У меня же только Патрик. Патрику я ни к чему.

Ему нужны жена и наследник, но он не обзаведется ими, пока я балую и нежу его. С собой возьму Адали, Рохану и Торамалли.

— Патрику давно было пора жениться, — раздраженно заметила вдовствующая графиня Броккерн. — Ты и Джемми разбаловали его и позволяли делать все, что в голову взбредет! Страшно подумать, что тут будет, когда ты уедешь.

Советую, Жасмин, не убегай так поспешно!

Но Жасмин попрощалась с матерью, единокровными братьями и их семьями и вернулась в Гленкирк, так и не изменив своего решения. Созвав слуг, прослуживших у нее много лет, она рассказала о намерении покинуть Гленкирк.

— Хочу, чтобы вы отправились со мной.

— Куда же без вас, моя принцесса? — удивился ее управитель Адали. В свои лета он был еще весьма деятелен и твердой рукой правил хозяйством с того момента, как очутился в Гленкирке. — Мы вынянчили вас и вырастили. И останемся с вами, пока великий Бог не разлучит нас.

Жасмин сморгнула невольную слезу. Впервые со дня смерти мужа она ощутила что-то вроде подлинного чувства.

До сих пор она казалась каменной статуей.

— Спасибо, Адали, — тихо вымолвила она и повернулась к своим таким же немолодым служанкам:

— А как насчет вас, мои дражайшие Рохана и Торамалли?

— Мы поедем с вами, леди, — хором пропели близнецы. — Как и Адали, мы ваши до самой смерти.

Всю свою долгую жизнь Рохана прожила в девицах, а ее сестра вышла за одного из членов клана Лесли. Своих детей у них не было, но они вырастили племянницу.

— Торамалли, ты уверена? — спросила хозяйка. — Что, если Фергюс не захочет отправиться с нами? Ты должна посоветоваться с ним, прежде чем дашь ответ.

— Фергюс поедет, — решительно заявила Торамалли. — У нас нет ни детей, ни внуков, нам не о ком жалеть, а Лили уже в Англии, с леди Отем. Наша маленькая семья состоит из моей сестры и нашего доброго Адали. Мы слишком долго были вместе, чтобы разлучаться теперь.

— Я благодарна всем вам, — кивнула вдовствующая герцогиня Гленкирк. — Завтра начнем собираться.

Днем она поднялась на крышу замка, взобравшись по лестнице, ведущей к парапетам западной башни. Она посмотрела на темнеющее небо. На востоке холодным блеском сверкала вечерняя звезда. Но на западе садилось солнце во всем великолепии неистовых красок. Красно-оранжевые полосы перемежались с резкими мазками пурпурного. Над ними переливалась глубокая синева, испещренная розовыми облаками с золотистыми краями, плывущими к горизонту.

Жасмин вздохнула, обозревая поросшие лесом холмы вокруг Гленкирка. Она была истинно счастлива здесь. Много-много лет. И прожила тут дольше, чем где бы то ни было.

Только рядом был Джемми!

И с его смертью Гленкирк вдруг показался чужим. Она осознала, что настала пора уезжать. Не известно, вернется ли она когда-нибудь и какие доводы приведет родным, но Гленкирк без Джеймса Лесли уже никогда не будет тем же.

Жасмин снова тяжело вздохнула и повернулась к дверце люка. Если она промедлит, бедняга Адали попытается подняться сюда, чтобы поискать ее.

Бросив последний взгляд на великолепную картину, развернувшуюся перед ней, Жасмин стала спускаться. Нужно еще потолковать с Патриком.

Она нашла сына в парадном зале, у одного из каминов.