Жюльетта Бенцони - Констанция. Книга вторая

— Ну почему? — недоумевала Колетта. — Ведь это же ничего не изменит, я же не собираюсь ей противиться.

Неизвестно, как далеко зашел бы этот разговор, и может быть, Констанция, вспылив, сказала бы, наконец, что с подобными расспросами следует приставать не к ней, а к мадам Дюамель, но Франсуаза уже освободилась и заспешила к дочери.

— Дай-ка я еще обниму тебя! Но Колетта уже не так радостно бросилась навстречу матери.

— Это правда, что меня отдают замуж?

— Да, — спокойно сказала Франсуаза Дюамель.

— А за кого?

— Ты не догадываешься?

— Откуда мне знать? — в глазах девушки стояли слезы. — Ну скажи мне, мама!

— Придет время — узнаешь.

— Сколько мне ждать, хотя бы?

— Недолго, — ушла от ответа на вопрос Франсуаза.

Франсуаза через плечо дочери посмотрела на Констанцию, словнобы прося: ну помоги же чем-нибудь!

На что Констанция так же ответила взглядом: а что я могу сделать?

И в самом деле, почему Констанция должна отвечать на вопросы, на которые не знает ответа.

«Ведь чего проще сделать мадам Дюамель — сказать, кто ее будущий муж, и дело с концом. Но раз нельзя говорить, значит тутесть какая-то заковыка».

И ей самой страстно захотелось узнать, кто же он, этот неведомый избранник. Но как ни расспрашивала она Франсуазу по дороге в Париж, как ни донимала ее вопросами Колетта, та держалась упрямо:

— Нет — и все, ничего не скажу, потом узнаете. «Это что-то странное, — думала про себя Констанция, но тут же утешала себя, — возможно, это не вина баронессы Дюамель, возможно, это условиебудущего мужа и та всего лишь сдерживает данное ей слово. А мы, как две дурочки, привязались к Франсуазе с расспросами — вынь да положь. А она не может, она дала обещание. Ну что ж, разные секретыбывают в жизни и иногда легче оставаться в неведении, чем знать правду».

Констанции легко было прийти к таким выводам, а вот Колетте нетак-то легко оказалось смириться со своей судьбой. Она даже расплакалась, хотя и перестала уже донимать мать вопросами.

— Да хватит тебе! Нельзя же так, сейчас же прекрати, иначе твое платье будет мокрым от слез.

— А я его ненавижу! — воскликнула девушка. — Это платье опостылело мне за те годы, которые я провела в пансионе! Неужели нельзя мне было привезти что-нибудь понаряднее?

Баронесса изумилась. Еще никогда дочь не осмеливалась говорить с ней в таком тоне. Она беспомощно посмотрела на Констанцию.

И та поняла, что сейчас нужно девушке. Она положила ее головусебе на колени и принялась тихо гладить по волосам.

— Ты успокойся и перестань плакать. В конце концов узнаешь, кто он такой. Ведь ты же умная девушка и не станешь зря волноватьсвою мать.

Эти нехитрые слова успокоили Колетту, и она уже спала, когдакарета въехала в Париж. Даже несмотря на тряскую мостовую, Колетта не проснулась, и Констанции стоило немалых трудов привести ее в чувство, когда за окном показался дом баронессы Дюамель.

Но лишь только на Колетту пахнуло свежим воздухом улицы, онабудто бы и не спала и бегом бросилась осматривать дом, что в немизменилось со времени ее отъезда.

А баронесса Дюамель и Констанция Аламбер степенно отправились в гостиную. Женщины уселись по обе стороны невысокого столика и вскоре перед ними стояли две чашки горячего шоколада.

Констанция улыбнулась, вспомнив, как Колетта испортила ее первое модное платье. Она сделала один маленький глоток и отставилачашку.

«Нужно было меньше задавать вопросов и больше слушать, вдруг баронесса проговорится сама…

Констанция чувствовала, что в молчании ее родственницы кроетсякакой-то подвох и чем раньше она узнает имя будущего мужа, тем лучше.

— Тебе не кажется, дорогая, — сказала баронесса, — что Колеттаслишком возбуждена известием о предстоящей свадьбе?

— Это и немудрено.

— Я понимаю, Констанция, что ты хочешь этим сказать.

— Если ты, Франсуаза, думаешь, что я виню тебя, то ошибаешься.

— Нет-нет, ты уже проговорилась, — всплеснула руками баронесса Дюамель, — но мне кажется, Колетта нервничала бы еще больше, если бы знала, кто ее будущий муж, но не зная, каков он с виду.

— Так Колетта не знакома с ним?

— Нет, может пару раз она его и видела, но их еще не представили.

Констанция запоминала каждое слово и сразу же исключила изсписка возможных женихов целую тьму народа. Ведь в доме баронессы почти никогда не бывало пусто, и Колетта знала многих.

— Но Колетта очень возбуждена, — вернулась к прежнему разговору баронесса Дюамель.

— Но почему это тебя так волнует, Франсуаза?

— Тут будешь волноваться.

— И все же я не понимаю, почему?

— Я не могу тебе сейчас всего сказать, — чуть ли не взмолиласьбаронесса, — некоторое время я хотела бы держать имя жениха в тайне.

— Но почему? — Констанция никак не могла понять причину подобного молчания.

Наконец-то баронесса ДюамеЛь немного приоткрыла завесу, но лишь чуть-чуть.

— Понимаешь, Констанция, я убеждена, Колетта все еще маленькая девочка.

— Это смотря как судить, — возразила Констанция, — в душе может она еще и маленькая девочка, но не забывай, Франсуаза, Колетта выросла и если ты не поспешишь со свадьбой…

— Не надо договаривать, дорогая, именно это я и хотела тебе сказать.

— Я еще ничего не сказала, Франсуаза.

— Лучше я скажу это сама. Я хочу, чтобы моя дочь, — баронесса понизила голос, чтобы никто из слуг не слышал, — я хочу, чтобы моя дочь оставалась невинной до свадьбы.

— Так вот в чем дело! — воскликнула Констанция. — Ты боишься, что узнав, каков ее жених, Колетта решит потерять невинность с кем-то другим?

— Нет, он очень красивый молодой, — возразила Франсуаза, — но мало ли что может взбрести в голову ребенку!

— Если ты собралась отдавать ее замуж, значит она уже не ребенок, — твердо сказала Констанция.

Баронесса хотела возразить в том духе, что откуда Констанциизнать, как ведут себя перед свадьбой, но сдержалась. Все-таки она сама пригласила свою родственницу принять участие в судьбе ее дочери и к тому же она рассчитывала на помощь Констанции.

А та все еще не понимала, что от нее требуется.

— По-моему, Франсуаза, ты хочешь меня уговорить не сообщатьКолетте имени ее жениха. Но я и сама его не знаю, так что твои просьбы напрасны.

— Пойми, Констанция, моя девочка еще совсем не подготовлена кзамужеству, она еще многого не знает, не умеет.

— Уж не хочешь ли ты, Франсуаза, чтобы я обучила ее?

— Нет, — рассмеялась баронесса, — я не это имела в виду.

— Ну тогда в чем дело, дорогая? Надеюсь, муж сможет обучитьее, в конце концов, это не такое уж хитрое дело.