Кэрол Мортимер - Больше, чем гувернантка

— Нет.

Адам глубоко задышал, пытаясь обуздать закипающий в нем гнев. Он так и не научился подавлять его до конца.

— В таком случае потрудитесь сообщить нам ваше настоящее имя, а также и то, кто вы такая.

Кадык на ее тонкой шейке дернулся, кожа стала бледной как алебастр.

— Как только я скажу вам свое имя, вы тут же догадаетесь об остальном.

— Адам…

— Не вмешивайтесь, бабушка, — отрывисто произнес он, не сводя глаз с Елены.

— Но…

— Бабушка! — Он резко повернулся к леди Сисели. — Пусть ми… эта особа расскажет нам, кто она на самом деле такая и зачем проникла в мой дом, назвавшись другим человеком! — Два последних слова он произнес громче других, не в силах дольше сдерживать гнев. Он намеревался обрушить свое недовольство на лежащую в постели женщину. — Вы хоть гувернантка?

— Нет.

— Не понимаю, какая тебе разница, гувернантка она или нет, — мягко возразила леди Сисели.

— Для меня очень большая!

— И все же я не понимаю, Адам, — попыталась она урезонить внука. — Миссис… эта молодая леди добилась удивительных успехов в обучении и воспитании Аманды. — Она одобрительно улыбнулась Елене.

Елена мрачно подумала, что пожилая дама тоже изменит свое к ней отношение, как только узнает, кто она такая.

— По всей видимости, эту особу вообще не готовили к работе гувернанткой, следовательно, она являлась неподходящей наставницей для моей дочери, — упрямо настаивал Адам.

Елена заметила, что, говоря о ней, он, в отличие от бабушки, употребил слово особа, а не леди.

— А не оставить ли тебе нас с миссис… э-э-э… с молодой леди наедине? — беззаботно предложила леди Сисели. — Я всегда считала себя знатоком человеческого характера и верю, что Елена… Это ваше настоящее имя, милая? — по-доброму обратилась она к ней.

— Да… вроде того.

Пожилая дама кивнула и снова повернулась к своему внуку:

— Уверена, мы заблуждаемся, Адам.

— Эта особа намеренно ввела нас в заблуждение, проникнув в мой дом и назвавшись гувернанткой, которой в действительности не является. — Он презрительно посмотрел на Елену: — А теперь, мадам, сообщите нам свое настоящее имя, а также то, в каких отношениях вы состоите с этим Иеремией.

Елена вздрогнула.

— Ни в каких, как вы выразились, «отношениях» я с ним не состою.

— Хотите уверить меня, что просто лишились чувств при виде старого знакомого? — надменно произнес он.

Елена нахмурилась. Адам, похоже, из-за Иеремии гневался больше, чем из-за того обстоятельства, что она работала на него под чужим именем.

— Я знаю этого грума лишь потому, что он работал у… он работал у моего…

— Как мне кажется, миссис… Елена может вот-вот снова лишиться чувств. Адам, а не сходить ли тебе за бренди?

Леди Сисели оттолкнула внука в сторону и, сев на краешек постели Елены, мягко взяла ее за руку.

Внимательно вглядевшись в испещренное морщинами лицо пожилой дамы и ее выцветшие серые глаза, Елена поняла, что та выказывает не просто вежливое беспокойство о ней, но, возможно, сочувствие.

Леди Сисели пожала ей пальцы, после чего снова обратилась к внуку:

— Адам?

— Я никуда не пойду до тех пор, пока Ел… эта особа не ответит на все мои вопросы.

— Должна признаться, после всех этих волнений мне и самой требуется глоточек чего-нибудь подкрепляющего, — слабым голосом произнесла леди Сисели.

— Повторяю, я никуда не пойду, бабушка, пока эта загадка не будет разрешена, — упрямо ответил Адам, не сводя глаз с Елены.

Видя столь явное нежелание Елены открывать настоящее имя, Адам позволил своему богатому воображению снова захватить контроль над здравым смыслом. Почему она солгала, чтобы получить работу в его доме?

Если бы она была женщиной, которая, оказавшись одна в целом мире, ищет работу, она не стала бы скрывать своего имени. Если только она, как Адам и подозревал, не является чьей-то сбежавшей женой.

От мысли о том, что она может оказаться женой другого мужчины, он совершенно обезумел.

Ему требовалось точно узнать — и немедленно, — кто она такая и что делает в его доме.

— Итак? — потребовал он ответа.

Она опустила ресницы.

— Мне бы хотелось сесть, леди Сисели.

— Разумеется.

Пожилая дама встала с постели, а Елена села, свесив ноги на пол.

Ее лицо казалось бледным овалом в обрамлении спутанных черных волос. Она посмотрела на Адама снизу вверх:

— Меня зовут Магдалена Мэттьюз.

Лицо Адама оставалось столь же непроницаемым, что и до признания, зато леди Сисели негромко ахнула. Не глядя в сторону пожилой дамы, Елена, собрав воедино остававшиеся крупицы мужества, продолжила говорить, глядя в каменно-непроницаемое лицо мужчины, стоящего перед ней:

— Мой покойный дедушка был… — Ее голос дрогнул, так как она упомянула о нем в прошедшем времени. — Его звали Джордж Мэттьюз, герцог Шеффилд.

Адам наконец понял, кто она такая, и в ужасе отпрянул:

— Вы — та самая внучка, которую подозревают в убийстве собственного деда и ограблении его дома?

Елене на глаза навернулись слезы.

— Да.

— Великий боже! — вскричал он.

Правда оказалась еще более кошмарной, чем он предполагал. Он впустил в свой дом убийцу! Молодую женщину, которая хладнокровно прикончила деда, а потом обчистила его дом, забрав все ценности, какие могла унести.

Она могла бы и их всех убить ночью, пока они спали, а потом похитить ценные вещи.

— Так вот почему… У вас глаза в точности как у вашего отца, дорогая, — промурлыкала леди Сисели.

— Да.

Не веря своим ушам, Адам повернулся к бабушке:

— Как вы можете рассуждать о цвете ее глаз? Она ведь убийца!

— Ее вина еще не доказана, поэтому можно сказать, что она подозреваемая в убийстве, — возразила леди Сисели. — Лично я вообще сильно сомневаюсь, чтобы это было правдой.

— Единственная причина, по которой эта женщина до сих пор не в тюремной камере в ожидании приговора, заключается в том, что она сбежала, прежде чем власти сумели поймать ее! — прорычал Адам, пронзая ее свирепым взглядом. — Вы собирались сообщить нам, кто такой этот Иеремия?

Она глубоко вздохнула:

— Он — один из грумов, работавших в имении моего дедушки.

— Вы состояли в романтических отношениях с одним из грумов деда?! — недоверчиво рявкнул Адам.

— Нет, разумеется, нет. — В ее глазах вспыхнуло раздражение. — Иеремия просто узнал во мне внучку герцога Шеффилда.

Тут Адама посетила новая мысль. Вчера ночью он, оказывается, вступил в отношения не с гувернанткой своей дочери, а с внучкой герцога. В обычных обстоятельствах ему пришлось бы подчиниться правилам высшего света и сделать ей предложение руки и сердца.