Сильвия Дэй - Неодолимая страсть

– Тогда дай мне посмотреть. Может быть, если я увижу, меня это будет меньше беспокоить. Когда я ничего не вижу, все воспринимается слишком остро. Каждый звук, каждое прикосновение усиливаются.

Колин замер. Сейчас не время, и все же он не мог допустить, чтобы этой ночью что-то огорчило ее. Он был в раю. Он больше всего на свете желал, чтобы рай окружал и ее.

– Я боюсь того, что произойдет, когда ты увидишь меня. Если ты отвергнешь меня, я этого не переживу.

У нее задрожала нижняя губа. Затем Амелия спросила:

– Ты взял с собой одну из твоих масок?

– Ты просишь меня оторваться от тебя? – Он посмотрел на нее удивленным взглядом. – Ты с ума сошла? Я уже в тебе.

– Не совсем, – возразила она. – Не так, как бы я хотела. – В ее голосе звучала умоляющая, упрашивающая нотка, которой Колин был не в силах противостоять.

Амелия убьет его, думал он со странной смесью гордости и иронии. Она никогда не будет холодной в спальне, как никогда не была холодной и вне ее. Он почти со страхом ожидал дня, когда в Амелии полностью пробудится чувственность. Разве он переживет женское коварство? Он чувствовал, что умирает.

– Это возбуждает меня, – прошептала Амелия, сопровождая это странное заявление прерывистыми вздохами. – Твой вид в маске. – Она дотронулась до его губ и обвела их пальцем. – У тебя такой порочный рот. Я мечтала о нем. Мне хотелось, чтобы он касался моей кожи и шептал жаркие слова желания.

Содрогаясь от страсти, Колин нетерпеливо вошел в нее. Она таяла от ощущений. Ее соски, отвердев, уперлись в его грудь, а мышцы живота подрагивали.

– Мне было бы приятно смотреть на тебя. Не отказывай мне. – Амелия обхватила его бедра и втягивала Колина в себя.

Чем глубже он погружался, тем сильнее ее девственная плоть сопротивлялась, не желая подстраиваться под мужское тело.

– Пожалуйста… – попросила Амелия с душераздирающей мольбой в голосе. – Не оставляй меня слепой в такую минуту моей жизни.

С проклятием Колин освободился из ее объятий, его тело дрожало от неудовлетворенного желания. Он слез с кровати и прошел на онемевших ногах к шкафу, где наготове стоял его саквояж. Открыв его, Колин достал маску, которую хранил как дорогое воспоминание об украденных минутах, которые провел с Амелией.

Он смотрел на блестящую белую маску в своих руках со все более нараставшим чувством негодования, ибо цель маски – не позволять Колину Митчеллу приближаться к любимой женщине.

Как он жалел, что, покупая маску, не задумался, к чему приведет этот обман! Один взгляд на Амелию – глоток воды для умирающего от жажды, – вот и все, чего он ожидал от этой хитрости.

– Скорее, – поторопила она горловым голосом опытной соблазнительницы. Женское обаяние, которое другие так стараются приобрести и которому обучаются, было у нее врожденным.

Колин поднес полумаску к лицу и завязал черные шелковые ленточки. Повернув голову, он взглянул на Амелию и понял, что уже не выйдет из этой комнаты тем человеком, каким вошел сюда. Застенчиво скрестив ноги и руки, она откинулась на подушки, повязки уже не было на ее лице. В ее зеленых глазах он увидел вожделение, желание и такое восхищение, что чуть не задохнулся.

Повернувшись, он встал перед ней, давая возможность хорошо рассмотреть его возбужденный член и напрягшиеся мышцы. Он увидел, как она сглотнула, и понял, каким пугающим, должно быть, был его вид.

Его тело, крепкое и мускулистое, благодаря частым физическим упражнениям было почти вдвое больше ее тела. Его похоть достигла предела. Вены раздувались от бурлящей крови, и он сжал пенис, чтобы облегчить боль.

– Такой мой вид возбуждает или пугает тебя? – спросил он.

Амелия облизнула губы.

– Не пугает, – прошептала она. – Я волнуюсь и, может быть, тревожусь, но я не боюсь тебя.

– Ты сильная женщина, – с восхищением сказал он, быстрыми шагами подходя к ней.

Не тратя времени, он встал на колени, возвышаясь над нею, и развел в стороны ее руки, чтобы дотянуться губами до соска. Сильными ритмичными движениями он сосал грудь, а Амелия вскрикивала от наслаждения.

Она притянула к себе его голову.

– Войди в меня, – шепотом попросила она. – Мне неприятно это чувство неопределенности и неведения.

Откинувшись назад, Колин широко раздвинул ее ноги, чтобы видеть между ними место своих устремлений. Лежа на подушках и наклонившись вперед, она тоже видела его. Она не успела сравнить размеры своей маленькой розовой щелочки с толщиной и длиной его члена, как Колин уже вошел в ее нежную плоть. Амелия жалобно вскрикнула и впилась ногтями в его бедра.

Он осторожно, но безжалостно проникал все глубже и глубже, переведя свой взгляд на ее прекрасное лицо.

Закрывая спиной быстро затухающий свет камина, он не мог различать цвета, но видел, как блестит от пота ее лоб, а глаза полны слез.

– Я делаю тебе больно? – ужаснулся он, его пальцы впились в нее, когда она в ответ сжала мышцами его член. Она внутри была такой чертовски неподатливой и тесной, что Колину казалось, будто он попал в крепко сжатый кулак.

– Нет… – тонким, каким-то отдаленным голоском ответила она.

Колин взял ее руку и положил на вспухший клитор.

– Погладь себя, – подсказал он.

К его радости, она без смущения послушалась его и длинными тонкими пальцами почти без колебаний погладила влажную плоть.

Как он и ожидал, она со вновь усилившейся страстью начала сжимать и втягивать его внутрь, доводя до экстаза, Колин стонал и, задыхаясь, хватал ртом воздух, напоенный запахами чувственности и жимолости.

Амелия извивалась и издавала умоляющие звуки, проявляя такую страсть, что потом он удивлялся, как смог оставаться внутри ее, сдерживая себя до самой последней минуты. Наконец последним отчаянным рывком он полностью овладел ею, и ощущения, что он достиг самой ее глубины, было достаточно, чтобы вызвать у него слезы.

Амелия вскрикнула, почувствовав Монтойю в самой глубине своего тела. Ощущение облегчения от мучительной боли в том месте, которое требовало ласк, снова исчезло.

Когда он застыл в неподвижности, она попробовала добиться этого облегчения, крутя бедрами. У него вырвался звук, более похожий на звериное рычание, чем на человеческий голос, ее тело задрожало, еще более возбужденное этим звуком.

Монтойя все еще держал ее в своих мощных руках, а из разрезов маски на нее смотрели его горящие глаза. Красивые губы были сжаты, и мышцы на лице напряжены.

– Почему ты остановился? – со слезами спросила она.

– Потому что я готов кончить и не хочу делать этого без тебя.

– Я готова! – Ее голос звенел от отчаяния, плоть требовала удовлетворения, доставляя ей боль.