Сюзанна Энок - Грех и чувствительность

— Отлично, — произнесла Нелл через мгновение. — Только не цитируй больше эти правила.

Она все еще разговаривает с ним. Дьявол, она даже не ушла прочь. Элинор Гриффин просто удивительная женщина.

— Никаких обещаний, — бросив на нее взгляд, маркиз повернулся к столу с закусками. — А Мальбурну расскажи, все, что захочешь, — продолжил он, вручая ей печенье, — но не делай этого из-за Кобб-Хардинга. Я предупреждал его однажды, что случится, если он снова встретится с тобой. Очевидно, он не поверил мне.

Элинор схватила его за рукав, повернув лицом к себе, так, чтобы она могла смотреть ему в глаза.

— Ты ведь не убьешь его? — воскликнула она; к счастью, как раз в этот момент слуга уронил поднос со стаканами.

— Я не исключаю этого варианта, — ответил он более тихим голосом, удивляясь тому, как учащается его пульс, когда девушка прикасается к нему. — Но это будет последнее средство, к которому я прибегну. Я же сказал тебе, что тебе не нужно беспокоиться о нем, Элинор. Я позабочусь об этом.

Она опустила взгляд, на ее глазах выступили слезы. Валентин подал ей носовой платок, и она сделала вид, что чихает, перед тем как приложить ткань к глазам. Когда Нелл снова подняла голову, то он уже не мог понять выражения ее лица.

— Вы, милорд, — произнесла она, — настоящая загадка.

Маркиз приподнял бровь, пытаясь скрыть осознание того, что ее замечание доставило ему удовольствие.

— Меня называли и хуже.

Элинор сделала гримасу.

— Ты очень добр, но я терпеть не могу быть девицей, попавшей в беду, даже больше чем ненавижу тебя, когда именно ты бросаешь мне в лицо правила.

— Ты сделала ошибку, доверившись мне, Элинор. Во всем остальном не твоей вины, — он улыбнулся. — И поверь мне, я знаю гораздо больше о закулисных интригах, чем ты или Кобб-Хардинг когда-либо сможете надеяться узнать. — Валентин повел ее обратно к танцевальной площадке и ожидавшему ее партнеру по кадрили. — А сейчас, есть ли что-то еще, что я могу для тебя сделать?

— Хм, дай мне подумать. Одолей моего врага, отведи от меня его угрозы, помоги мне обрести свободу, скрой мое плохое поведение от мои братьев… Нет, больше я ничего не могу придумать в данный момент.

Он усмехнулся. Боже, да она остроумна. Валентин и раньше знал, что у нее есть чувство юмора, но не обращал на это достаточного внимания. Так что замечал только то, что она может быть лишь забавной. Очевидно, что у нее есть разум и твердость характера, чтобы отстаивать свои позиции.

— Тогда увидимся позже.

Когда он направился прочь, Элинор вновь схватила его за рукав, заставив так же эффективно остановиться, как если бы поставила стену перед ним.

— Я забыла, — пояснила она, — есть еще одна вещь.

— Да?

— У меня осталось одно место в танцевальной карточке. Хочешь ли ты…

Валентин ответ взгляд от ее лица, взял танцевальную карточку из ее руки и вписал свое имя на свободное место.

— Ты уверена, что хочешь отдать мне свой вальс? Тебе еще нужно найти свое приключение.

Краска залила ее щеки.

— Да, я уверена.

Глава 9

Так как до вальса с Элинор оставался еще целый час, то Валентин направился в комнату для игры в карты. В сочетании с отсутствием выпивки карты были чрезвычайно унылым занятием, но даже вист и ломбер[12] казались лучшим выбором, чем стоять у стены и таращить глаза в пространство.

Маркиз мог бы потанцевать с другими женщинами, но на приеме присутствовала Лидия Френч. Стоило его ноге ступить бы на трижды вощеный пол бального зала, как она сумела бы проложить путь в его объятия. Раньше он не стал бы возражать, но сегодня у него не было терпения выслушивать романтические жалобы женщин, вышедших замуж ради денег.

Как это он умудрялся, раз за разом, связываться с несчастливыми охотницами за состоянием? Тем не менее, он знал ответ, хотя и задавался этим вопросом. Просто охотницы были знакомы ему. Он вырос вместе с ними. «Тетушки», его отец ожидал, что именно так его сын будет называть их, как будто восьмилетний мальчик не может догадаться, что женщины из той вереницы, что падали на спину в Корбетт-Хаусе, не приходились ему родственницами. Но они мечтали стать ими — наиболее оптимистичные, честолюбивые дамы даже называли его сыном. Но это ни на мгновение не обмануло Валентина, а его отца — и на меньший промежуток времени.

Каждая из этих женщин смотрела на старого маркиза Деверилла и стремилась стать новой маркизой. В конце концов, отец ведь не женился на женщине, которую любил все жизнь и никак не может оправится от ее потери, а вдовцом он был с тех пор, как Валентину исполнилось пять лет. Аластер Корбетт позволял этим женщинам думать все, что они хотят, спал с ними, использовал их, а затем бросал их, когда они становились слишком навязчивыми, или слишком унылыми, или когда другая, более молодая и привлекательная, завладевала его вниманием.

Валентин однажды спросил отца, собирается ли он когда-нибудь снова жениться, и тот рассмеялся ему в лицо.

— У меня уже есть наследник, — сказал он. — Почему я должен платить за то, что они дают даром? — Никто из леди, конечно же, не знал об этом. По крайней мере, сначала.

Но, в конце концов, они отомстили ему. Пятидесятидвухлетний маркиз, наконец-то поддавшийся болезням и безумию, мало напоминал высокого, привлекательного бездельника, за которого многие так хотели выйти замуж. К тому времени, они уже обратили свое жадное внимание на его восемнадцатилетнего сына. И тогда Валентин отомстил им сам, с презрением относясь к незамужним, подходящим леди, предпочитая общество тех, кто предлагает и хочет получить в ответ только немного страсти.

Однако ничто из прошлого не объясняло его влечения к Элинор Гриффин. Это пройдет, он был уверен в этом, но в данный момент каждый раз, когда маркиз находился в ее компании, у него возникало странное желание схватить ее в свои объятия и поцеловать. И сверх этого — он хотел сорвать эти новые, откровенные платья с ее стройного тела, и провести руками по ее теплой, гладкой коже, а потом глубоко погрузиться в нее.

— Деверилл.

Он поднял взгляд от столика для виста.

— Мельбурн.

— Мне нужно поговорить с тобой.

Конечно, ему это было нужно. Герцог хотел получить отчет о поведении Элинор, а Валентин пообещал не сообщать ему ничего.

— Дай мне минуту, чтобы забрать все деньги у Эвертона. Подожди меня на лестничной площадке.

Кивнув, герцог вышел из комнаты для игры в карты. Потеряв концентрацию, Валентин проиграл следующую партию и покинул игру, став на двадцать фунтов беднее. Он потратил немного времени, пытаясь решить, как много он хочет рассказать Себастьяну, и как много он может рассказать, не нарушая слова, данного Элинор. Ничто не казалось удовлетворительным, но его время закончилось.