Патриция Мэтьюз - Мстительное сердце

Ханна не подходила к кабинету Вернера. Пока было светло, она ездила на Черной Звезде, добираясь до самых отдаленных уголков поместья. Теперь она хорошо держалась в седле и больше не падала.

На третий день к вечеру, когда она вошла в дом после верховой прогулки, дверь кабинета распахнулась, прежде чем девушка успела подняться наверх, и оттуда вышел Малкольм Вернер.

– Ханна!

Она остановилась в ожидании. Хозяин поместья два дня не брился, вид у него был усталый и диковатый. Он нетвердо держался на ногах.

Вернер подошел к ней, глядя в пол.

– Я видел, как вы ездите верхом. Вам нужно надевать сапоги для верховой езды. В этих тонких туфлях, – он указал на них рукой, – ездить опасно.

– У меня нет сапог.

– Тогда закажите их себе в городе, ради Бога! – Он поднял на нее глаза. Внезапно на него снизошел покой. – Я думал долго и серьезно, Ханна. Ваше желание исполнится, дорогая. Я женюсь на вас.

Восторг охватил Ханну. Она выиграла! Осторожно, чтобы не показать своего торжества, она протянула руку и коснулась его заросшей щетиной щеки.

– Вам не придется жалеть об этом, сэр. Обещаю. Я буду вам хорошей женой.

Он привычно скривил губы в усмешке.

– Вопрос в том, каким мужем вам буду я?

– Прекрасным мужем, я уверена. – Потом, отступив на шаг, она произнесла твердым голосом: – Когда? Когда состоится свадьба?

Глава 9

Свадьбу назначили на следующий месяц – она должна была состояться через неделю после семнадцатилетия Ханны; к этому времени завершатся и табачные торги.

Ханна полагала, что это будет простая, почти примитивная церемония, поскольку ей казалось, что Малкольм стыдится ее.

Но вскоре, к ее величайшему восторгу, выяснилось, что все будет совсем не так.

– Мы, виргинцы, – сказал Вернер со своей кривой улыбкой, – не упускаем ни малейшей возможности устроить грандиозный праздник. А есть ли лучший повод для этого, чем свадьба? И… – он поцеловал ее в щеку, – я хочу, чтобы вся округа знала, как я горжусь и всегда буду гордиться вами, моя красавица.

Он был добрым человеком, которого она могла уважать, и с каждым днем Ханна все больше привязывалась к нему. Временами ее охватывало чувство вины, когда она вспоминала, как подвела его к решению сделать ей предложение, но это чувство быстро проходило. Она была слишком счастлива.

Все эти дни Ханна была очень занята. Времени у нее не хватало.

Поначалу ее испугало, что свадебные торжества будут длиться два или три дня и что приглашены все плантаторы, живущие по берегам реки Джеймс, равно как и множество важных особ из Уильямсберга.

– Многие гости приедут с дальних плантаций, Ханна, кое у кого дорога займет не один день, – объяснил ей Вернер. – Нельзя же, чтобы они проделали такой путь ради праздника, который продлится всего полдня. – Он улыбнулся, лицо его просветлело. – Это будет важное событие, дорогая. Большой бал, оркестр, танцы, джентльмены будут играть в карты. Приготовления на кухне начнем заранее. Я закажу в городе побольше напитков.

Вскоре Ханна обнаружила, что все это очень увлекательно. Она будет хозяйкой великолепного бала, который продлится три дня! «Малверн» оживет, наполнится разговорами, музыкой, танцами.

Но потом она огорчилась – по другому поводу. И опять пошла к Вернеру.

– Малкольм, кто-нибудь должен мне помочь. Я ведь ничего не понимаю в туалетах и прочих необходимых вещах. И мне нужны мои собственные платья.

Вернер наклонил голову набок.

– Вы прекрасно выглядите, дорогая.

– Ничего подобного! Вы ничего не смыслите в дамских туалетах! На мне может быть надет мешок, а вы этого не заметите!

– Верно. Я плохо разбираюсь в таких вещах. – Теперь он стал серьезным. – И разумеется, вам нужно иметь свой гардероб, а не ходить в обносках Марты. Я должен был подумать об этом. Мы сегодня же поедем в Уильямсберг, и вы будете обеспечены новыми платьями.

– Однако это еще не все, – настойчиво продолжала Ханна. – Я не умею танцевать, и мне нужен кто-то, кто научил бы, как мне себя вести. Лучше пока не ездить в Уильямсберг, Малкольм. До тех пор, пока я… нельзя ли привезти сюда человека, который все это сделает? Мне было бы стыдно ходить по лавкам. Лавочники решат, что я – невежественная деревенская девчонка!

– Дорогая моя, вы хотите, чтобы я привез в «Малверн» целый полк женщин! Они наводнят весь дом. – Говоря это, Вернер не переставал улыбаться. Потом махнул рукой. – Я съезду в город и посмотрю, что можно предпринять.

Весь остаток дня Ханна в волнении от ожидания то и дело подбегала к двери взглянуть на подъездную дорожку. Но когда она наконец увидела приближающуюся коляску, храбрость изменила ей, и она убежала наверх. Там она спряталась так, чтобы ее не было видно снизу, и стала внимательно прислушиваться. Она услышала, как открывается парадная дверь. Раздались женские голоса. Как же может она предстать перед группой женщин, прекрасно знающих, как должна выглядеть и держаться настоящая леди? А если они решат, что она безнадежна?

Потом до нее донесся голос Малкольма:

– Ханна! Где вы?

Она робко вышла на площадку лестницы.

– Я наверху, Малкольм.

– Сойдите вниз, дорогая. Я хочу познакомить вас кое с кем.

Ханна посмотрела вниз. Вместо нескольких женщин там стоял только один человек, кроме Малкольма. Это был мужчина.

И какой мужчина!

Никогда она не видела столь превосходно одетого джентльмена. Она медленно спускалась по лестнице и, не скрываясь, рассматривала его. Невысокого роста, стройный, одетый в дорогой камзол, рукава которого заканчивались кружевными манжетами, синий жилет, украшенный изящным узором. Панталоны из блестящего плюша оливкового цвета. Чулки шелковые, синие, а начищенные до блеска красные башмаки украшены изящными серебряными пряжками. На шее повязан платок тончайшего голландского полотна, а в правой руке кружевной носовой платок.

На голове у гостя была треугольная касторовая шляпа, и, когда Ханна спустилась вниз, человек снял шляпу и поклонился ей; при этом взорам присутствующих открылся желто-пегий парик с косичкой, завязанной ярко-синей лентой.

Ну просто попугай, а не мужчина! Ханна слышала о тех, кого называют денди или щеголями, но никогда еще не видела их.

– Ханна, дорогая, – сказал Вернер. – Я хочу представить вам Андре Леклэра. Месье Леклэр, это моя невеста, Ханна Маккембридж.

– Очень рад, миледи, – проговорил тот, снова кланяясь. Рукой, в которой был носовой платок, он взял руку Ханны и поднес к губам.

«Господи Боже, – подумала Ханна, – платок-то надушен! Мужчина душит носовой платок!»

Она могла только смотреть во все глаза, как он отпустил ее руку и отступил назад. Лицо его было длинным, нос довольно крупным, губы чувственными и такими красными, что Ханна подумала, не накрашены ли они. Глаза ярко-голубого цвета, и ему удавалось в одно и то же время выглядеть циничным, умудренным жизненным опытом и веселым. Возраст его определить было невозможно. Ханне показалось, что у него должно быть проказливое чувство юмора. Говорил он томным голосом, растягивая слова, что показалось Ханне нарочитым.