Клод Анэ - Арина

– Не подлежит сомнению, – говорила она, – что это мужчины создали мир по своему вкусу и к своей выгоде. Они внедрили нравы, отвечающие их интересам, и ловко придумали то, что называется общественным мнением, подчиняясь которому мы – как бы мы себя ни вели – остаемся рабынями. Я не феминистка в современном смысле этого слова. Ставить женский вопрос в политический текст кажется мне великой глупостью. Какой толк от того, что мы будем принимать участие в выборах в Думу? Я полагаю, мы скорее добьемся реальных прав, уничтожив предрассудки, которые сковывают нас прочнее, чем писаные законы. Я часто об этом думаю и сейчас скажу тебе, в чем именно вижу высшую несправедливость…

– Пойми меня правильно… – Константин иронически прервал ее фразой, которую она сама часто произносила.

– Не смейся надо мной! Я объясню сейчас… Вечным героем у мужчин является Дон-Жуан, поскольку у него было тысячи три женщин. Отсюда его тщеславие, слава и престиж. Но как бы посмотрели на женщину, имевшую тысячи три любовников? Она считалась бы последней из последних девок и заслуживала бы всеобщее презрение. Если только она не профессионалка, семья заточила бы ее как маньячку в сумасшедший дом… Так вот, это – несправедливость высшего порядка, против которой я и хочу сражаться. До тех пор, пока сохраняется подобный предрассудок, мы не получим равных с мужчинами прав. Ведь если мы заводим любовника, то вынуждены делать это втайне. Мужчины свободно говорят о женщинах, которых имели. А мы обречены на молчание! Почему? Разве мы не так же свободны, как и вы? Разве мы не имеем права, как и вы, получать удовольствие там, где мы можем его найти? Мужчины хотят иметь много любовниц и желают, чтобы те хранили им верность. Вот почему в искусстве, поэзии, литературе они воспевают соблазнителей и клеймят презрением женщин, у которых много любовников. Вот где женщины должны развязать битву. Вот где должно восторжествовать женское понимание нравственности. И, добиваясь этого, я действую…

Константин смотрел на разгорячившуюся Арину и чувствовал беспокойство – приближалась гроза. К тому же он имел неосторожность возразить, произнеся:

– Важно знать, кто чего хочет. Ты хочешь, чтобы тебя любили мужчины? Если да, прими мой совет и не говори никому о том удовольствии, которое ты испытывала в руках предшествующих любовников.

– Почему же? – агрессивно спросила Арина.

– А потому, малышка, что ты внушишь отвращение к себе и будешь брошена.

– Но если я хочу быть любимой несмотря ни на что и вопреки всему? Ты меня достаточно изучил и знаешь, что я, как и ты, не люблю легких побед и не боюсь опасности. Я не хочу добиваться успеха ценой лжи. Обманывать мужчин, убеждать их, что до них никого не любила, что они снимают с моих уст первый вздох счастья… Какой стыд! Неужели мужчины хотят такого подлога? Разве ты делал мне подобные признания, когда встретил меня? Так почему же я должна опускаться до этого? Я хочу, чтобы меня любили, принимая меня всю, целиком, беря меня такой, какая я есть, со всем грузом прошлого… Если нет, так нет – скатертью дорога! Я и слезы не пролью по тому, кто меня покинет…

Она бросила последнюю фразу, с вызовом глядя на Константина и ожидая его ответа. Он с минуту помолчал, а потом равнодушным тоном сказал:

– Твой монолог полон софизмов. Я от них в ужасе. Не хочу гадать, что может произойти через три тысячи лет. Я живу в настоящем, среди своих современниц. Если одна из них не сумеет сделать меня счастливым, я расстанусь с ней ради другой. Это легче, чем менять законы мироздания…

Арина побледнела. Ее брови сошлись на переносице.

– Мужчина одерживает победу только из-за нашей слабости. Если мы покажем силу, роли переменятся… Ты ведь меня, однако, не бросил…

– Арина, прошу тебя, оставим эту тему.

– Нет, поговорим хоть раз с полной откровенностью. Есть нечто отталкивающее и необъяснимое, что давит на нас обоих; надо пролить на это свет, и будь что будет! Я всегда пыталась говорить правду, а ты всегда меня останавливал. Сегодня мы объяснимся до конца – пусть случится то, что должно случиться!

Константин поднялся. Арина смотрела на него с ненавистью…

– Ну что ж, – сказал Константин, – я хочу точно знать, сколько у тебя было любовников.

Девушка заколебалась, потом, приняв вызов, заговорила:

– Ты хочешь это знать – так слушай. Сегодня я уже не пойду на попятную. Первый появился у меня в шестнадцать лет. Я не любила его, но хотела знать, что такое любовь, о которой мне прожужжали все уши. Я прогнала его на другой день, не могла его больше видеть… Второго я любила, как мне казалось, но я ошибалась. Это был глупец, плакавший, уткнувшись мне в колени. Третьего ты знаешь: он из домика в пригороде. Перед поездкой в Москву я утешалась в объятиях одного студента, который меня обожал… В Москве я познакомилась с актером Художественного театра. На Новый год – как уже рассказывала тебе – любовник моей тетки привел меня к себе… Когда я возвращалась поездом, одному офицеру, который меня любил целых два года, удалось проникнуть в мое купе и завоевать меня на несколько часов. Больше я его не видела. И наконец, я встретила тебя, восьмого… Твое царство длится дольше, чем всех остальных, вместе взятых. Ты можешь гордиться собственной силой и наслаждаться, любуясь собой… Теперь ты знаешь все. Если мы продолжим жить вместе, больше тебе узнать будет нечего. Решай.

Наступило продолжительное молчание. Константин зажег сигарету, выпил глоток чая, прошелся и холодно, вежливо и устало сказал:

– Чувствую, мне надо принести извинения за то, что я завладел тобою так надолго. Но не стану дольше мешать свершаться твоему естественному предназначению. Послезавтра я уезжаю в Петербург, проведу там неделю. Думаю, тебе должно ее хватить на то, чтобы выбрать среди приятелей, которых ты принимаешь по пятницам, девятого любовника, который проторит дорогу десятому.

Продолжая говорить, он подошел к электрическому звонку и нажал на кнопку.

– Зачем ты звонишь? – спросила Арина.

– Сейчас узнаешь. Вошел половой.

– Постелите мне здесь, на диване, – приказал Константин.

Арина ушла в спальню. Через час, проходя мимо в ванную, он увидел, что Арина лежит лицом к стене. Когда он возвращался в гостиную, она его окликнула:

– Константин!

– Что тебе?

Она повернула к нему маленькое, несчастное, залитое слезами личико и, протягивая руки, умоляюще сказала:

– Прости меня, я не должна была так говорить… Не знаю, что меня толкнуло… Я не могла больше…

Он подошел к ней:

– Как могу я сердиться на тебя? Ты мне столько дала – это забыть невозможно. А сам я разве лучше? Виноват ли я, прав ли?.. Мы были все-таки счастливы вместе… Но теперь все кончено. Прощай, малышка…