Эптон Синклер - Сильвия

Едва он ушел, явился Гарри. Он пришел выслушать выговор за вчерашнее поведение. Выговор оказался гораздо серьезнее, чем он ждал. К досаде своей, он убедился, что Сильвия совершенно искренне решила не встречаться больше с ван Тьювером.

– Но почему? – настаивал Гарри.

– А потому, что бедные люди, как мы, не могут поддерживать знакомства с такими богачами, не унижая своего достоинства.

– Господи! Да что ты говоришь! Разве мы не равные ван Тьюверу?

– Мы так думаем, но в действительности это не так. Когда ты полюбишь девушку его круга, то ты убедишься, какое расстояние между ними и нами.

Она сдвинула брови и, подумав немного, добавила:

– Кончено. О ван Тьювере я и говорить больше не желаю. И потом… У этого человека слишком много денег. А никто не имеет права располагать такими деньгами, не заработав их своим трудом.

– Сильвия, где ты набралась таких мыслей? – воскликнул Гарри. – Ведь ты говоришь, как настоящий анархист!

Дня через два состоялся вечер-маскарад у миссис Винтроп. Гостей было немного – двадцать четыре человека: двенадцать мужчин и двенадцать женщин, все в красных шелковых домино и золотистых шелковых масках. В перерывах между танцами гости рассыпались по уютным уголкам, и мужчины ухаживали за своими замаскированными дамами. Тубби Бэтс, который ни под каким домино не мог сохранить своего инкогнито, исполнял роль привратника этого рая. Он должен был подбирать пары так, чтобы в каждом танце у танцующих был новый партнер. После танцев выбирали самого искусного и самого неискусного в «любовной игре», затем раздавали призы.

За период своей светской жизни Сильвия преуспела в «любовной игре». Она научилась играть совершенно разные роли и менять свой голос до неузнаваемости.

После первого тура она села и стала ждать. Ее очень занимало, как ее партнер поведет свою роль. Но он не торопился начинать. И по его нерешительности Сильвия скоро поняла, что этот человек смущен и страдает. Она обратилась к нему и прошептала:

– Томность скорее красит женщину, чем мужчину!

– Простите, – ответило огромное домино, помолчав немного, – я никогда еще не участвовал в этой игре.

– Это интереснейшая игра в мире, – убежденно сказала Сильвия.

– Может быть, – ответил он. – Но, по-моему, эта нелепая игра мало говорит в пользу вкуса миссис Винтроп.

«О, Господи, какую это я птицу поймала»! – подумала Сильвия. Голос его показался ей знакомым, но она не могла вспомнить, где слышала его. Она встречала так много людей в последние дни.

– Ну, время от времени такие простые развлечения очень полезны, – сказал она. – Сделайте над собою усилие и начинайте!

– Что же я должен делать?

– Расшевелите, встряхните себя. Скажите мне, что обожаете меня! Что перед лазурью моих глаз тускнеет небосвод!

– Но я не вижу ваших глаз.

– Зачем видеть? Разве вы не знаете, что любовь слепа? Она втянула его в игру. Но в том, что он делал, было очень мало искреннего увлечения и веселья.

– Станьте предо мною на колени, – сказала она.

Он запротестовал. Она настаивала. Он опустился на колени медленно, вяло и неохотно. Сильвия хохотала, как безумная. Наконец и он заразился ее оживлением. Он тоже рассмеялся. Сильвия не сомневалась уже, что встречала где-то этого человека, но кому принадлежал этот голос, вспомнить не могла! Какой странный человек! И что это – робость или недостаток воображения? Когда раздался звонок и пары должны были смениться, она вдохнула с облегчением.

Следующим партнером был Гармон. Она узнала его, прежде чем он успел произнести несколько слов. Гармон не узнал ее, но так как всегда был в состоянии влюбленности, то знал, как держать себя в соответствующих случаях. Он повторил все те слова, которые Сильвия уже слышала от него в предыдущие дни, а Сильвия отвечала ему задорными шутками, на которые никогда не отважилась бы без маски. Они болтали оживленно и весело. Третий партнер молча сел подле нее.

– Я слушаю вас, – начала Сильвия после продолжительной паузы.

– Простите, – сказало домино, – я никогда еще не участвовал в этой игре.

Сильвия тотчас узнала своего первого кавалера. Тот же голос! Те же слова!

– Вы ошибаетесь, – холодно возразила она, – вы лишь двадцать минут тому назад играли со мной в эту игру.

Домино удивленно повело головой.

– Простите, значит, произошла ошибка.

– Очевидно, – ответила Сильвия. – Распорядитель перепутал наши номера.

Но обращаться к распорядителю было поздно. Пары уже сидели по своим местам, и игра продолжалась.

– Что же, будем ждать следующей смены, – сказала Сильвия.

– Зачем?

– Ну, тогда постараемся, по крайней мере, не скучать. Вы не можете сделать маленького усилия и вести роль живее, чем прежде?

– Я постараюсь, – ответил он, – это ужасно глупо, должен сознаться.

– Нет, я с вами не согласна. Я нахожу, что для вас это самая подходящая игра!

– Как так?

– А вот вдумайтесь. Эта игра не что иное, как протест против светской скуки, против приличий и обычаев, принятых в Бостоне.

– Я не бостонец!

– Вы могли родиться в другом месте, но душой вы бостонец. Разве не приятно сбросить с себя шелуху светскости и под маской быть таким, каким хочется быть, не опасаясь быть узнанным или повредить своей репутации?

– О, Господи! – воскликнул он, и в голосе его прозвучала теплая нотка.

Сильвия быстро схватила его за руку.

– Ну, ну, скорей, скорей! Говорите, скажите что-нибудь, пока не поздно.

– О, Господи! – воскликнул он опять.

– Да скажите же что-нибудь! Скорей! Скорей! Жизнь дважды не повторяется, и этот момент уже не повторится. Я не знаю, кто вы. Я не могу подсказать вам ваших желаний. Скажите же, скажите то, что вы от самого себя скрываете.

– О, Господи! – воскликнул он в третий раз. – В самом деле, если бы я мог вас любить…

– Да любите, любите! Кто вам мешает? В течение нескольких драгоценных минут я нераздельно ваша. Забудьте, что вы бостонский брамин в домино. Вообразите себя фавном в лесах Аркадии! Пойдемте, фавн!

Его рука дрогнула.

– Я жду! – прошептала Сильвия.

И домино ответило:

– Я не хочу танцевать. Я хочу только слушать вас. Говорите! Вы искуснее меня в любовных делах.

Сильвия расхохоталась так, что у нее слезы выступили на глазах. Она хотела вытереть их, но не нашла при себе своего платка, посмотрела на одно, другое кресло, на пол. Видя что она ищет что-то, он спросил:

– Простите, вы потеряли что-нибудь?

Эта фраза, как вспышкой, озарила память Сильвии. Не только те же самые слова – тот же голос, то же движение! Сомнений быть не могло. Поиски платка помогли ей скрыть свое смущение.