Сычев К. В. - Роман Молодой

Глаза великого князя вдруг потухли, казалось, он заснул. Но вот по его лицу пробежала судорога, старик зашевелился, поднял руку, но это было его последнее усилие: рука умиравшего скрючилась и упала на живот. Тяжелый вздох – и могучий правитель великого смоленского княжества ушел в вечность.

В опочивальне покойного стояла мертвая тишина. Родные умершего уже давно смирились с мыслью о смерти своего патриарха и тихо, безболезненно вытирали слезы.

– Наш несчастный дедушка умер, произнеся имя того Романа, – пробормотал внук покойного Юрий. – Теперь я просто возненавидел брянского князя! Я клянусь жестоко покарать этого захватчика! Надо же: он побывает в нашем Смоленске! Да я снесу ему голову!

– Царствие небесное! – провозгласил подошедший к смертному одру смоленский епископ. – Пусть же будет вечный покой нашему великому усопшему! Подай же, Господи, здоровья, удачи и долгих лет жизни славному наследнику, Святославу Иванычу! Да не пресечется род наших могучих князей, чтобы смоленская земля процветала и благоденствовала!

ГЛАВА 15

СМУТА В ОРДЕ

Князь Роман Молодой медленно ехал, покачиваясь в седле. Рядом с ним скакали, по левую руку от князя – боярин Кручина Миркович, а по правую – воевода Супоня Борисович. Седовласый Кручина был мрачен: накануне отъезда в Орду он потерял брата Борила. Последний неожиданно занемог, слег и уже не встал. – Я ухожу в неведомый мир, – сказал он, как только Кручина, узнав о его болезни, примчался в терем брата, – да так нелепо! Я так мало выпил меда от жизненных радостей и теперь умираю…

И он тут же скончался, как будто уснул. Казалось, легкая смерть, но для близких – тяжелое горе! Столько лет прожили братья душа в душу, помогали друг другу и вот – расставание навеки! Боярин Кручина с трудом перенес эту смерть: как-то весь состарился, сник, поступь его стала тяжелой. Он очень не хотел выезжать на этот раз с князем в Орду. – Стар я уже стал и немощен, – говорил он, – а мои глаза, застилаемые туманом, почти не видят. Надо посылать в Сарай кого-то помоложе! Разве плохи сыновья покойного Борила – Тихомир или Шумак? Они хорошо знают татарский язык и не один раз побывали в Орде!

Но князь не хотел его слушать. – Без тебя, славный Кручина, – сказал он, – нет смысла ехать в Орду! Ты знаешь всех знатных ордынских людей и не раз видел грозных царей. Без тебя нельзя! Потерпи хотя бы напоследок. И возьми с собой тех своих племянников. А то и прихвати своего сына. Пусть они покажу свои способности и знание татарского языка!

Пришлось старому Кручине подчиниться. И как только он сел верхом на своего могучего объезженного коня, как вдохнул запах дорог и степей, так разом спала с него неведомая тяжесть, и вновь «закипела кровушка». За ним следовали племянники – тридцатидевятилетний Тихомир, тридцатисемилетний Шумак – и собственный старший сын Юрко Кручинович, двадцати девяти лет.

У Кручины, как и у Борила, тоже было два сына. Но в отличие от старшего брата, женатого только один раз и имевшего от жены еще трех дочерей, у Кручины от первой жены, умершей в молодости, было две дочери, а сыновья родились от второй жены, которая была намного его моложе. Последнему сыну боярина Кручины, Поздняку, было всего девятнадцать лет. Этого сына он не захотел брать с собой в поход. – Случись какая-нибудь беда, и я останусь без наследников! – рассудил тогда Кручина Миркович.

Воевода Супоня Борисович, княжеский тиун, несмотря на свои пятьдесят шесть лет, выглядел намного моложе. В отличие от боярина Кручины, он был весел и бодр. Поездка в Орду напомнила ему молодость, походы и переезды с князем Дмитрием Красивым, боевые подвиги под знаменами славного брянского князя. Новый князь Роман Михайлович с уважением относился к опытным брянским воинам, ценил и брянских бояр. Вместе с тем он показал себя человеком самостоятельным, решительным и умным. Князь долго готовился к поездке в Орду: запасал продовольствие, собирал серебро. Предложение своих бояр выжать из горожан нужное для уплаты «выхода» серебро он внимательно выслушал, но не принял. – Нечего беспокоить простонародье! – сказал князь Роман на боярском совете. – Мы сами справимся с трудностями и добудем серебро без нарушения закона! – Стало ясно, что брянский князь надеялся получить доход только от налогов и княжеских промыслов. К концу весны 1359 года в казну поступило очень немного серебра – только на один «выход»: охота на пушного зверя в ту зиму была недобычливая! А ведь задолженность брянского удела перед Ордой составляла целых три «выхода»: вот уже третий год в Сарай не возили серебро! Такое положение дел тревожило брянских бояр. – Может потрясти купцов? – предложил на совете княжеский мечник Сотко Злоткович. Но князь отверг и это. – Нельзя нам разорять брянских купцов, – спокойно сказал он. – Пусть по-прежнему ведут свои дела и несут в нашу казну положенное серебро! А если мы обидим купцов, то добьемся только смуты и большей бедности!

Тогда наиболее преданные князю бояре предложили принять в казну собственные богатства. – Пусть мы потеряем имущество, – молвил на совете седобородый Ясеня Славкович, – но зато поможем своему князю! Нынче у нас тяжелое время и надо поддержать нашего Романа Михалыча!

Князь Роман, услышав такие слова, даже прослезился. – Благодарю тебя, почтенный Ясеня, и вас, мои славные бояре! – сказал он, прижав руку к сердцу. – Такие ваши жертвы дороже для меня княжеского венца! Однако не торопитесь: у нас еще есть время, и ордынский царь Бердибек пока еще недолго сидит на троне. Неизвестно, что решит наш Господь…Вдруг там, в Орде, будут перемены? Тогда и подумаем!

А тут вдруг пришла весть из Орды – в Сарае сменился хан! Молодой Бердибек внезапно скончался, и ханский трон занял «некий неведомый царевич Кульпа»! Бояре вспоминали последние слова князя Романа, сказанные им на совете, и удивлялись. – Наш славный князь – настоящий пророк! – говорили они. Слава об уме и прорицательских способностях нового брянского князя распространилась по всему уделу. Недобросовестные купцы и жадные охотники решили «не гневить судьбу» и «по закону» расплатиться с князем. К концу лета в княжескую казну поступило уже достаточно серебра, чтобы можно было выезжать в Сарай. Однако князь Роман взял с собой лишь одногодичный «выход» и еще немного денег на дорогу, жизнь в Сарае и подарки ордынской знати. – Там в Орде теперь новый царь, может, договоримся по-другому с «выходом»! – решил он.

Но видимое спокойствие князя и его решимость не были действительным отражением княжеских мыслей и чувств. – А вдруг тот молодой царь рассердится и не даст мне грамотку на брянский удел? – думал он, ворочаясь в седле. – И как тогда быть? Я еще не бывал в татарской Орде и не знаю их порядков…, – князь оглянулся на движущуюся за ним окольчуженную дружину из сотни лучших воинов и ветеранов. – Маловато у меня воинов против татарских полчищ…Однако, что я говорю о своем воинстве? – улыбнулся он. – На всей Руси нет пока войска, способного бороться с Ордой! Надо выбираться из беды добрыми словами и серебром. Понадеюсь и на Кручину: уж он-то не подведет!