Виктория Холт - Обитель страсти

Внезапно я проснулась. Луна все еще не зашла. В глубине комнаты маячила темная фигура женщины.

Это была Элис. Она не произнесла ни слова и все же говорила:

— Ты не должна уезжать. Должна остаться. Ты можешь мне помочь. Можешь помочь всем нам…

Дрожа всем телом, я села на кровати. И увидела приоткрытую дверцу шкафа. То, что я приняла за Элис, было всего лишь ее амазонкой.

Утром меня разбудил громкий стук. Дверь была заперта, а Китти, которая принесла горячую воду, не смогла войти и, разумеется, подумала, что со мной что-то стряслось. Я вскочила с кровати и впустила ее.

— Что случилось, мисс? — поинтересовалась Китти.

— Все в порядке, — резко ответила я, но она еще несколько секунд ожидала разъяснений по поводу запертой двери.

Естественно, я не собиралась ничего ей объяснять, да она и не настаивала, переполненная впечатлениями от вчерашнего бала.

— Не правда ли, это было прелестно, мисс? Я смотрела из своей комнаты. Они танцевали на лужайке при свете луны. В жизни не видала ничего подобного… У вас усталый вид, мисс. Они не давали вам спать?

— Да, не давали.

— Ну что ж, теперь все закончилось. Мистер Полгрей уже присматривает за тем, как цветы уносят назад, в теплицу. Носится с ними, как курица с яйцом. В зале ужас, что творится, скажу я вам. Нам с Дэйзи придется убирать его целый день, смею вас уверить.

Она поставила ведро с горячей водой возле ванны и вышла. Но через пять минут вернулась.

Я была лишь наполовину одета и обернулась полотенцем, прикрываясь от ее слишком любопытных глаз.

— Меня прислал хозяин, — сообщила Китти. — Он спрашивает вас. Хочет, чтобы вы сейчас же пришли. В пуншевую комнату. Он сказал: «Передай мисс Ли, что это очень срочно».

— Вот как.

— Очень срочно, мисс.

Я закончила одеваться, не переставая думать о том, что означает это приглашение. Скорее всего, мне вручат расчет, потому что я не оправдала его ожиданий. Возможно, с мисс Дженсен случилось нечто подобное. Сфабриковали какое-то фальшивое дело… Что, если и меня в чем-нибудь обвинят?

Это совершенно беспринципный человек.

Что ж, нужно его опередить. Сообщить о своем решении уехать, не дав возможности уволить меня по какой-нибудь надуманной причине.

Я спустилась в пуншевую комнату.

На нем был синий пиджак для верховой езды, а на лице отсутствовали какие-либо следы бессонной ночи.

— Доброе утро, мисс Ли, — произнес он и, к моему изумлению, улыбнулся.

Ответной улыбки не последовало.

— Доброе утро. Я уже упаковала вещи и хотела бы как можно скорее уехать, — заявила я.

— Мисс Ли! — его голос звучал так укоризненно, что я почувствовала, как в душе поднимается совершенно неуместная радость: «Он не хочет, чтобы ты уезжала. Он вовсе не предлагает тебе уехать. Более того, собирается извиниться».

Прозвучал мой неестественно высокий и манерный голос. Услышав нечто подобное из других уст, я сочла бы его отвратительно лицемерным и самодовольным.

— Я считаю это единственно возможным образом своих действий после…

— После моего возмутительного поведения накануне вечером, — подхватил он. — Мисс Ли, я вынужден просить вас забыть о случившемся. Боюсь, я поддался влиянию момента. Умоляю не судить меня слишком строго. Проявите немного присущего вам благородства и скажите: «Задернем занавес за этим досадным инцидентом и будем вести себя так, будто бы ничего не произошло».

У меня возникло ощущение, что он надо мной насмехается, но я была так счастлива, что мне уже было все равно.

Не нужно никуда уезжать! Не нужно отправлять письмо Филлиде! Не нужно бежать с позором из этого дома!

— Я принимаю ваши извинения, мистер Тре-Меллин. Забудем об этом неприятном и досадном инциденте.

Затем повернулась и вышла из комнаты.

Я обнаружила, что бегу по лестнице, прыгая через две ступеньки. Мои ноги едва не танцевали. Точно так же они не могли удержаться и этой ночью в «солнечной» комнате.

Все позади. Я остаюсь. А иначе была бы самым несчастным в мире человеком.

Имея явную склонность к самоанализу, я спросила: почему?

И был готов ответ. Потому что здесь есть какая-то тайна. Потому что я хочу ее раскрыть. Потому что хочу помочь этим двум бедным растерянным девчушкам, ведь Элвин растеряна никак не менее, чем Джиллифлауэр.

Но возможно, существует и какая-то другая причина, напрямую связанная с хозяином этого дома?

Да, если бы я была чуточку мудрее, то распознала бы опасные признаки гораздо раньше. Но я не была мудрой. Женщины в моем положении редко обладают этим качеством.

В этот день мы с Элвин, как обычно, отправились на урок верховой езды. Он прошел хорошо и отличался от предыдущих лишь тем, что на мне была новая амазонка. Она представляла собой облегающее платье из тонкой ткани и пиджак почти мужского покроя.

Меня чрезвычайно обрадовало то, что Элвин не выказала ни малейшего страха в связи со вчерашним происшествием, и я пообещала ей, что через несколько дней мы перейдем к более сложным упражнениям.

Вернувшись в дом, я прошла к себе, чтобы переодеться к чаю.

Сняла пиджак, размышляя о том, как этот наряд испугал меня минувшей ночью. Теперь я лишь посмеялась над своими страхами. Чтобы выскользнуть из платья, пришлось приложить некоторое усилие: Элис все же была тоньше меня. Надев свое серое хлопчатобумажное одеяние (тетя Аделаида наставляла меня, что это дурной тон — надевать два дня подряд одно и то же платье), я уже собиралась повесить амазонку в шкаф, когда почувствовала, что в кармане пиджака что-то лежит.

Это было очень странно, потому что ранее оба кармана были пусты.

Там ничего не оказалось и на этот раз, но я нащупала какой-то плоский предмет под тонкой шелковой подкладкой. Положив пиджак на кровать и тщательно его осмотрев, я обнаружила потайной карман, где находилась маленькая записная книжка.

Мое сердце затрепетало: ведь она принадлежала Элис.

Несколько мгновений я колебалась, но в конце концов не справилась с искушением заглянуть внутрь. Более того, в этот момент я чувствовала, что просто обязана это сделать.

Это был дневник. На титульном листе несколько детским почерком выведено: «Элис Тре-Меллин». Я взглянула на дату. Дневник заведен в прошлом году, и это означало, что Элис оставляла в нем записи на протяжении последних месяцев своей жизни.

Если я надеялась с помощью этой книжечки проникнуть в какие-то особенности характера ее хозяйки, то меня ожидало разочарование. Элис использовала дневник всего лишь для записи текущих дел и назначенных встреч. И никаких комментариев.