Александр Дюма - Сальватор

— Твоя жена все знает?! — воскликнула она.

— Нет, напротив, — возразил Камилл, — я думаю, она даже не догадывается.

— Ты меня разлюбил? — с улыбкой продолжала Сюзанна.

На сей раз ответом ей был поцелуй.

— Может быть, ты уезжаешь? — вздрогнула мадемуазель де Вальженез. — Возвращаешься в Америку по той или иной причине. Словом, тебе придется меня оставить, уехать, не так ли?

— Нет, Сюзанна, нет, все не то.

— Почему же ты говоришь, что принес мне дурную весть, если ты меня не разлюбил и мы не расстаемся?

— Новость действительно очень печальная, Сюзанна, — вздохнул молодой человек.

— A-а, знаю! — воскликнула она. — Ты разорен. Да что мне за дело до этого, любимый! Разве моих денег не хватит на двоих, троих, четверых?!

— Ты опять не угадала, Сюзанна, — отозвался Камилл.

В наступившей тишине Сюзанна увлекла любовника к окну и приподняла одну из занавесок.

Свет с улицы ворвался в комнату, и мадемуазель де Вальженез смогла изучить лицо молодого человека.

Она заглянула ему в глаза и заметила в них глубокое беспокойство.

Но это еще ни о чем ей не говорило.

— Посмотри-ка мне в лицо! — приказала она. — Что с тобой случилось?

— Со мной лично — ничего! — ответил Камилл.

— Значит — со мной?

Креол засомневался было, потом кивнул.

— Да!

— Если так, можешь говорить смело, Камилл: я не боюсь никаких несчастий, потому что со мной твоя любовь!

— Но мы не одни на свете, Сюзанна.

— Кроме нас, Камилл, — страстно проговорила она, — меня, как я тебе уже говорила, ничто не может интересовать.

— Даже смерть друга?

— Разве существуют друзья? — спросила Сюзанна.

— Я полагал, что Лоредан для тебя не только брат, Сюзанна, но и друг.

— Лоредан! — воскликнула Сюзанна. — Так ты хотел поговорить о нем?

Камилл кивнул, словно не находя сил для ответа.

— A-а, речь идет о дуэли Лоредана, я все знаю.

— Как?! Неужели все? — растерялся молодой человек.

— Да, я знаю, что он оскорбил господина де Маранда в Палате пэров и должен с ним драться сегодня или завтра. Но мне жаль господина де Маранда, — прибавила она с улыбкой.

— Сюзанна! — негромко сказал креол. — Тебе известно только это?

— Да.

— Стало быть, ты знаешь не все!

Девушка с беспокойством посмотрела на любовника.

— Дуэль уже состоялась, — прибавил Камилл.

— Уже?

— Да.

— И что?

— Лоредан…

Камилл замолчал, не смея договорить.

— Ранен? — воскликнула она.

Камилл ничего не отвечал.

— Убит? — произнесла девушка.

— Увы!

— Невозможно!

Камилл опустил голову.

Сюзанна испустила крик, в котором слышалось скорее бешенство, чем страдание, и упала на козетку.

Камилл позвонил Натали, и спустя несколько минут они совместными усилиями привели Сюзанну в чувство.

Та отпустила Натали и, бросившись Камиллу на грудь, разрыдалась.

Прошло немного времени, и в дверь постучал камердинер.

Предупрежденный кучером, он поспешил известить креола, что тело Лоредана доставлено в особняк.

В эту минуту Натали появилась на пороге спальни.

Камилл усадил Сюзанну на козетку, подбежал к Натали и шепотом отдал ей приказание.

— Что вы ей шепнули, Камилл?

— Одну минуту, Сюзанна, дорогая!.. — отозвался Камилл.

— Я хочу его видеть! — вскрикнула Сюзанна и вскочила на ноги.

— Я приказал, чтобы Лоредана перенесли в его спальню.

У Сюзанны вырвался стон. Ни единой слезинки не выкатилось из ее глаз.

Вскоре Натали появилась снова.

Услышав ее шаги, Сюзанна обернулась.

— Его положили на кровать? — спросила она.

— Да, мадемуазель, — отвечала камеристка.

— Я уже сказала, что хочу его видеть.

— Идемте, — пригласил Камилл.

Он предложил Сюзанне руку и попытался подготовить свою подругу к ужасному зрелищу, которое ее ожидало.

Сюзанна отворила дверь из будуара в гостиную и уверенным шагом направилась в спальню брата.

Чтобы попасть в нее, необходимо было пройти через небольшую комнату, стены которой были украшены индийскими циновками в бамбуковых рамах.

Так выглядела курительная комната Лоредана.

Трое молодых людей курили и пили там до двух часов ночи.

Все в этой комнате, пропитавшейся запахом табака, вина и вербены, осталось в том виде, как они ее покинули.

Окурки сигарет на ковре, маленькие рюмки с остатками ликера, чашки с недопитым чаем, две бутылки, лежавшие на полу, — все свидетельствовало о том, что молодые люди, вместо того чтобы, подобно Жарнаку, думать о Боге или еще о чем-нибудь серьезном, заботились, как ла Шатеньере, лишь о развлечениях.

Сюзанна вздрогнула при виде кровавого следа, тянувшегося через всю комнату от одной двери к другой.

Она, не говоря ни слова, указала на кровь Камиллу.

Подавив рыдание, она прижалась головой к его груди, и ускорила шаг, стараясь не наступать на кровь брата.

Камилл окинул взглядом царивший в курительной беспорядок и невольно покраснел.

Внутренний голос подсказывал ему, что готовиться к такому серьезному делу, как дуэль, нельзя шутя, куря, распивая ликеры.

Ему стало казаться, что он был не только секундантом в дуэли Лоредана, но и виновником его смерти.

С этими мыслями он вошел в спальню, где лежало тело.

Спальня в полном смысле слова представляла собой контраст, в который в иные минуты вступают неодушевленные предметы с некоторыми событиями жизни.

Это была скорее комната кокетливой женщины, чем спальня мужчины.

Стены были обтянуты светло-голубым лионским бархатом с крупными яркими букетами, перехваченными серебряными ленточками.

Обивка потолка, занавески на окнах и полог кровати были из той же ткани, а мебель — розового дерева.

Ковер, неяркий, цвета опавших листьев, лишь подчеркивал тона мебели и обивки.

Зеркало у кровати, предназначавшееся для того, чтобы воспроизводить нежнейшие сцены, отражало теперь труп, лежащий во всей его бледности и неподвижности.

Сюзанна подбежала к постели и, приподняв голову покойного, закричала со слезами — наконец-то! — в голосе:

— Брат! Брат!

Камилл застыл в дверях, скрестив руки на груди и склонив голову. Он в задумчивости наблюдал за происходившим, испытывая при этом волнение, на которое считал себя до тех пор неспособным.

Правда, волнение это объяснялось скорее рыданиями и жалобами, которые издавала его любовница при виде уже остывшего тела его друга.

Камилл не стал мешать девушке предаваться горю. Когда она немного поутихла, он подошел к ней и шепнул ей на ухо: