Стефани Лоуренс - Обещание поцелуя

— Но, Гастон…

— Мадам, я не могу ехать на маскарад в таком виде. — Взгляд Тьерри упал на почту, лежавшую на столике. — И кстати, надо просмотреть эти письма. После этого я сразу последую за вами, обещаю.

Марджори надула губки, но согласилась. Тьерри улыбнулся Хелене и поцеловал ей руку.

— Ты выглядишь восхитительно, девочка. Желаю хорошо повеселиться.

Забрав письма, он быстро поднялся по лестнице.

Луи помог дамам забраться в карету, а сам устроился на сиденье напротив. Карета покатила к Беркли-стрит. Как и предсказывала Марджори, длинная вереница карет уже ожидала своей очереди, чтобы высадить пассажиров у дома Лоуи.

Ночь была ясной и довольно прохладной, однако вид гостей в фантастических одеждах, подъезжавших в каретах, словно волны одна за другой, собрал у городского особняка массу зевак. По бокам красного плюшевого ковра, расстеленного от парадной двери до края тротуара, стояли горшки с падубом и плющом. Ярко горели факелы, освещая дорогу прибывающим гостям.

Когда Хелена вышла из кареты, никаких восторгов она не услышала. Она появилась незаметно, словно серая мышка, закутанная в серый бархат, — красиво, но ничего особенного. Но вот она подняла голову и откинула капюшон плаща. Все взгляды устремились к ней. Свет факелов заиграл на золотом венке из листьев лавра, отразился от роскошной золотой маски с тиснением в виде листьев лавра, скрывавшей ее лицо. Челюсти у зевак отпали, хотя плащ надежно скрывал ее наряд.

Гордо поглядывая по сторонам, Луи повел Хелену и Марджори по красному ковру к открытой парадной двери. Как только они оказались внутри, Хелена отняла руку и потянула за золотые ленточки накидки.

Она надевала этот костюм и раньше и знала, какое впечатление он производит на мужчин. Когда она протянула тяжелую накидку ожидавшему лакею, у него чуть глаза не вылезли из орбит. В облегающем наряде из тонкого бледно-голубого шелка, изображающем римскую тогу, с узором из листьев лавра, вышитых золотой нитью по вороту, подолу и развевающейся пелерине, она казалась римской императрицей. Сама же она считала, что на ней костюм святой Елены, матери императора Константина, хотя каждый, кто знал ее, был уверен, что она выступит в роли Елены Троянской.

Ее необычный наряд скрепляла золотая пряжка на правом плече, в то время как левое плечо и руки оставались обнаженными. Ее предплечья стягивали золотые обручи, а на запястьях сверкали золотые браслеты. Мочки ушей украшали длинные золотые серьги, на шее висело тяжелое золотое ожерелье. Ее кожа была белее слоновой кости, а волосы, по контрасту, чернее ночи. Золото в сочетании с бледно-голубым делало ее неотразимой, и она знала об этом. А потому чувствовала себя уверенно.

Очень высокие каблуки, скрываемые длинными юбками, изменили походку. Все это вместе делало ее неузнаваемой.

Ожидая провести приятный вечер, сдобренный полной и окончательной победой над Сент-Ивзом, она вместе с Марджори вошла в бальный зал, высоко подняв голову и гордо глядя по сторонам — будучи императрицей, она могла себе позволить это.

В этом костюме она покоряла все сердца на маскарадах при французском дворе и ожидала, что цвет английской аристократии будет в этот вечер у ее ног. Отделившись от Марджори, которую было легко узнать по темно-рыжим волосам, едва прикрытым шляпкой пастушки, Хелена смело вошла в толпу.

Зал был декорирован в виде волшебного грота с символами на тему Святок. Потолок был задрапирован шелком полуночного неба с разбросанными по нему золотыми и серебряными звездами; стены декорированы зеленым и коричневым бархатом с прикрепленными к ним вечнозелеными ветками падуба и плюща. В каминах горели огромные поленья, разливая вокруг дополнительный свет и согревая замерзших гостей. Лакеи в костюмах эльфов разносили шампанское.

На этом фоне элита общества выглядела как гобелен, сотканный из цветов, причудливых костюмов, фантастических париков и удивительных шляп. На этой ранней стадии маскарада участники глазели по сторонам, приветствовали знакомых, некоторые группами, но большинство в одиночку двигались сквозь толпу, узнавая одних и не замечая других, надеясь найти тех, с кем им хотелось встретиться и кого они пока не узнавали.

Через несколько минут Хелена встретила первого Париса. Высокий, он стоял, прищурив глаза, и внимательно осматривал всех женщин. Его взгляд на мгновение задержался на Хелене, потом двинулся дальше. Она улыбнулась под маской и отвернулась, Парис был лордом Мортингдейлом. Возможно, это хороший знак? Или его выбор костюма не позволял ему оценить ее фантазию?

Продолжая обходить зал, она обнаружила еще трех Парисов; они все с интересом оглянулись на нее. Один из них был мистер Коук, джентльмен, который активно за ней ухаживал. Двух других она не смогла узнать, но никто из них не был Себастьяном, в этом она была уверена.

В толпе она увидела несколько римских сенаторов. Это были мужчины, для которых тога означала свободу от корсетов. К облегчению Хелены, никто из них не решился облачиться в костюм императора. Один из этой представительной компании, заметив ее, быстро подошел к ней и предложил составить ей пару. Ее холодный взгляд отбил у него всякое желание.

— Нельзя, что ли, попытаться? — Усмехнувшись, джентльмен поклонился и ушел.

Дойдя до стены, Хелена остановилась и огляделась вокруг. Даже на высоких каблуках она не могла видеть далеко: пышные парики и замысловатые прически заслоняли вид. Ей удалось разглядеть только половину толпы. Неожиданно она обнаружила сводчатую узкую дверь, ведущую в другой салон, и стала к ней протискиваться.

И почувствовала спиной, что появился Себастьян.

Осознав это, она повернулась к нему, и его пальцы тут же сжали ее руку.

— Малышка, ты выглядишь потрясающе.

Она почувствовала толчок в сердце, когда его губы коснулись ее руки, и вдруг растерялась, утонув в глубине его глаз, в нежности, которую они излучали, в неподдельном восхищении и желании, граничащих с…

Удивительно на нем была золотая полумаска с чеканкой, как и у нее, из листьев лавра. А на голове гордо красовался такой же, как у нее, золотой венок. Затаив дыхание, она смотрела на белую тогу с каймой, расшитой золотыми листьями лавра, поверх которой была небрежно накинута пурпурная мантия императора.

— Кто?.. — Она замолчала, облизнув пересохшие губы. — Кого ты изображаешь?

— Констанция Хлора. — Он взял ее руку и поцеловал ладонь. — Любовника Елены. — Он поцеловал ее в запястье, где бешено бился пульс. — А в конечном счете ее мужа, отца ее сына.

Хелена прерывисто дышала, пытаясь успокоиться.

— Как ты узнал?

— Ты ничего не принимаешь на веру, малышка.