Александр Дюма - Сальватор

— С врагами я не шучу никогда, — серьезно заметил Сальватор.

— Ну, довольно! Что вам угодно? Говорите!

— Вы хорошо знаете господина де Маранда?

— Я знаю его довольно для того, чтобы преподать ему завтра, надеюсь, хороший урок, о котором он будет помнить, если, конечно, у него останется для этого время.

— Я вижу, вы плохо его знаете. Господин де Маранд до сих пор давал иногда уроки, но не получал их никогда.

Лоредан снисходительно посмотрел на кузена и пожал плечами.

— A-а, вы пожимаете плечами, — заметил Конрад. — Это свидетельствует о том, что вы в себя верите. Но поверьте на минуту мне и послушайте, что я вам скажу: господин де Маранд вас убьет.

— Господин де Маранд! — расхохотался молодой человек.

— A-а, вам весело! Ну да! Чтобы какой-то банкир убил человека вашего происхождения и ваших достоинств! Хорошенькая история: пистолет против денежного мешка! Однако я хочу, чтобы вы поняли, какую огромную услугу я вам оказываю. Господин де Маранд дрался уже четырежды, насколько мне известно, и всякий раз убивал противника. Между прочими — в Ливорно господина де Бедмара, который был вашим приятелем, если память мне не изменяет.

— Господин де Бедмар скончался от апоплексического удара, — в некотором замешательстве отвечал Лоредан.

— Господин де Бедмар был убит выстрелом из пистолета. Знайте, кузен, что всякий раз как родственники хотят скрыть с той или иной целью причину смерти одного из членов семьи, они призывают на помощь апоплексию, это знают даже дети. Выслушайте следующее: завтра между девятью и четвертью десятого вы умрете от апоплексии, как господин де Бедмар, а если это может доставить вам удовольствие, в газетном извещении о вашей смерти я готов указать ту ее причину, которую вы выберете сами.

— Довольно шуток! — все больше распаляясь, вскричал г-н де Вальженез. — Я прошу вас на этом остановиться, если вы не хотите, чтобы наш разговор принял другой оборот.

— А какой оборот он, по-вашему, может принять? Уж не считаете ли вы, кузен, что вам по плечу выбросить меня из окна? Если случайно это так, взгляните на меня.

С этими словами Конрад вытянул вперед обе руки. Под рукавами выступили мощные мускулы.

Лоредан непроизвольно отступил назад.

— Кончим поскорее! — поторопил он. — Что вам еще нужно?

— Я пришел спросить о вашей последней воле и обещаю, что все в точности исполню.

— Не сомневаюсь: вы побились об заклад с кем-нибудь из ваших приятелей, что разыграете меня, — предположил Лоредан.

— Я никогда не бьюсь об заклад, сударь, и никого не разыгрываю. Говорю вам, что вы будете убиты, потому что человек, с которым вы стреляетесь завтра на дуэли, безупречно храбр и доказал это. Вы же бледны — взгляните-ка вот в это зеркало, — вы обливаетесь потом. Должен еще заметить, что даже если вы будете завтра только ранены, на свете существует человек, который продолжит дело, начатое господином де Марандом.

— Вы, конечно? — с ненавистью бросил кузену Лоредан.

— Нет, — отвечал Сальватор, — моя очередь только третья.

— О ком же вы говорите?

— Об отце девушки, которую вы похитили, а я вырвал из ваших рук: об отце Мины. Выслушайте меня серьезно, — продолжал Конрад, — так же серьезно, как я говорю с вами; я и так потерял здесь достаточно времени. Вы обречены: если вы не упадете под выстрелом одного, вас настигнут выстрелы других. Во имя вашего отца, честнейшего из честных, во имя вашей матери, от горя сошедшей в могилу, во имя ваших предков, добродетельных дворян, ничем не запятнавших свой герб, во имя человеческого уважения, если в вас осталась хоть капля добродетели, во имя справедливого Бога, если вы еще верите в Бога, — заклинаю вас: скажите мне, какие ваши преступления мне надлежит искупить после вашей смерти.

— Сударь! Это безумие или редкая наглость! — вскричал Лоредан. — Приказываю вам выйти вон!

— А я снова заклинаю вас не оставлять после себя ничего, что может запятнать тысячелетием завоеванную добродетель.

— Шутка слишком затянулась, сударь! Подите прочь! — властно вскричал г-н де Вальженез.

Но Конрад оставался невозмутим и не двигался с места.

— В третий раз заклинаю вас: скажите, что дурного вы совершили, и после вашей смерти я обращу в добро причиненное вами зло.

— Ступайте, ступайте! — закричал Лоредан, бросился к шнуру и изо всех сил стал звонить.

— Да ниспошлет вам свое милосердие Господь в час вашей смерти! — сурово проговорил Конрад.

Он вышел.

XI

КОРОЛЬ ЖДЕТ

Встреча, как мы сообщили, была назначена в Булонском лесу.

Увы! Все проходит на земле. Вот исчезло и еще одно воспоминание нашей юности. Вот и еще один пустынный лес теперь кишит людьми! Когда наши потомки увидят этот английский парк, вычищенный, прилизанный, разукрашенный, сияющий и напомаженный, словно картина для выставки, заказанная буржуа, они ни за что не поверят нашим уже ушедшим в прошлое описаниям остатков этого бывшего леса Лувуа, который король-расточитель по имени Франциск I приказал обнести стеной, чтобы можно было без помех там охотиться.

Не поймут они и того, что были времена, когда именно там противники назначали дуэли в уверенности, что никого не встретят. Это было настолько естественно, что секунданты человека, принимавшего условия своего противника, сочли бы секундантов этого противника сумасшедшими или дурно воспитанными, если бы те выбрали другое место, а не ворота Майо или аллею Ла Мюэтт.

Кроме того, над другими местами — Клиньянкуром или Сен-Манде — как будто тяготел рок: дуэли там почти всегда имели печальный исход.

И напротив, казалось, нимфы Булонского леса, привыкшие видеть, как дуэлянты заряжают пистолеты или выхватывают шпаги, одним своим дуновением заставляли пули изменять направление, одним жестом отклоняли шпаги.

У ворот Майо жил один владелец ресторана, который разбогател на несостоявшихся или счастливо окончившихся дуэлях.

Поспешим заметить, что секунданты г-на де Маранда и г-на де Вальженеза остановили свой выбор на Булонском лесу вовсе не по этой спасительной причине.

Обе стороны понимали, что им предстоит принять участие в дуэли, во время которой должна непременно пролиться кровь.

Утром того дня, когда была назначена дуэль, Булонский лес выглядел весьма живописно.

Дело происходило в январе, то есть в самый разгар зимы, и лес являл собой совершенную гармонию с временем года.

Низкое снежно-белое небо, сухой морозный воздух, покрытая сияющим инеем земля, сверкающие на солнце деревья, что роняли с грациозной небрежностью искрящиеся султаны, похожие на сталактиты, — все это придавало лесу сходство с огромной декорацией, которая была установлена в соляном гроте.