Сидони-Габриель Колетт - Ангел мой

– Что за странный способ врываться в дом? – сказала она громко. – Мог бы снять шляпу и хотя бы поздороваться.

– Здравствуй! – сказал Ангел надменным тоном. Звук его голоса, казалось, удивил его самого, он более осмысленным взглядом огляделся вокруг, что-то вроде улыбки тронуло сначала его глаза, потом губы, и он повторил уже ласково:

– Здравствуй…

Потом он снял шляпу и шагнул вперёд.

– Я могу сесть?

– Как тебе будет угодно, – ответила Леа.

Он сел на пуф и увидел, что сама она не садится.

– Ты одевалась? Ты собиралась выходить?

Она отрицательно покачала головой, села далеко от него, взяла маникюрный прибор и замолчала. Он закурил сигарету и только потом попросил на это разрешение.

– Как тебе будет угодно, – повторила Леа безразлично.

Он замолчал и опустил глаза. Рука, державшая сигарету, немного дрожала, он заметил это и опёрся рукой о край стола. Леа неторопливо делала маникюр и время от времени бросала быстрый взгляд на Ангела, на его опущенные веки и тёмную бахрому ресниц.

– А дверь мне открыл всё тот же Эрнест, – произнёс он наконец.

– Что же тут удивительного? Разве я должна была поменять всю прислугу из-за того, что ты женился?

– Нет, конечно… Я это и не имел в виду.

Снова наступило молчание. Леа нарушила его.

– Могу я узнать, долго ли ты собираешься сидеть на этом пуфе? Я уж не спрашиваю тебя, почему ты позволяешь себе врываться ко мне в полночь…

– А ты спроси! – сказал он живо. Она покачала головой.

– Это меня не интересует.

Он встал, с силой оттолкнув пуф в сторону, пошёл прямо на Леа. Она почувствовала, как он склонился к ней, ей даже показалось, что он сейчас ударит её, но она не шелохнулась. «Чего мне бояться в этом мире?» – подумала она.

– Ах, так ты не знаешь, зачем я пришёл сюда? И не хочешь этого знать?

Он сорвал с себя пальто, швырнул его на кресло, скрестил руки на груди и закричал прямо в лицо Леа хрипловатым, но торжествующим голосом:

– Я вернулся!

Она обработала ногти маленькими изящными щипчиками, потом положила их на место и вытерла руки. Ангел рухнул в кресло, словно лишившись последних сил.

– Хорошо, – сказала Леа. – Ты вернулся. А ты с кем-нибудь посоветовался по этому поводу?

– С самим собой, – сказал Ангел.

Теперь встала она, чтобы иметь возможность смотреть на него сверху вниз. Сердце её билось ровно, она могла спокойно дышать и хотела сыграть наверняка.

– А почему ты не спросил моего мнения? Конечно, мы старые друзья, и мне хорошо известны твои деревенские манеры. И всё же! Как это, врываясь сюда, ты не подумал, что можешь просто… помешать?

Не поднимая головы, он ещё раз исподлобья оглядел комнату: закрытые двери, бронированная кровать с набором роскошных подушек. Он не увидел ничего неожиданного, ничего нового и пожал плечами. Леа ожидала другой реакции и не собиралась отступать:

– Ты понимаешь, что я хочу сказать?

– Прекрасно понимаю. Так что же, «он» ещё не вернулся или сегодня здесь не ночует?

– Это тебя не касается, малыш, – сказала Леа спокойно.

Он прикусил губу и нервно стряхнул пепел от сигареты в вазочку с драгоценностями.

– Только не сюда, сколько раз тебе повторять! – закричала Леа. – Неужели ты так до сих пор не…

Она остановилась, упрекая себя за то, что вновь невольно впала в тон их обычных семейных ссор. Но он, казалось, не слышал её, он рассматривал перстень с изумрудом, который Леа купила во время путешествия.

– Что это… что это такое? – пробормотал он.

– Это? Изумруд.

– Я не слепой! Кто тебе его подарил?

– Ты его не знаешь.

– Прелестно! – сказал Ангел с горечью. Добившись желаемого результата, Леа обрела всю свою самоуверенность и постаралась использовать полученное преимущество.

– Ты находишь? Он всем нравится. А оправа, ты обратил внимание на бриллиантовую россыпь…

– Хватит! – с яростью рявкнул Ангел, обрушив кулак на шаткий столик.

С роз, стоящих на столе, осыпались лепестки, фарфоровая вазочка скатилась на ковёр, правда не разбившись. Леа протянула руку к телефону, но Ангел остановил её грубым движением руки.

– Зачем тебе телефон?

– Хочу позвонить в полицию, – ответила Леа. Ангел взял обе её руки в свои, и, словно шутя, оттолкнул подальше от телефона.

– Ну ладно, ладно, всё в порядке, кончай! Вечно ты делаешь из мухи слона.

Она села, повернувшись к нему спиной. Он так и стоял за ней с протянутыми руками, а его приоткрытый, надутый рот напоминал рот обиженного ребёнка. Чёрная прядь упала ему на бровь. Леа исподтишка следила за ним в зеркале, потом он тоже сел, и Леа уже не могла видеть в зеркале его лица. Но тут она подумала, что Ангел, возможно, разглядывает её со спины, и это смутило её: в просторной тунике её спина могла показаться шире, чем ей бы того хотелось. Она подошла к туалетному столику, пригладила волосы, поправила гребень и открыла, как бы невзначай, флакон с духами. Почувствовав их аромат, Ангел повернул голову.

– Нунун! – позвал он. Она не ответила.

– Нунун!

– Проси прощения, – приказала она, не оборачиваясь.

Он ухмыльнулся.

– Это ещё зачем?

– Я тебя не заставляю. Но в противном случае ты уйдёшь отсюда. И немедленно.

– Прости! – проговорил он быстро, с раздражением.

– Попробуй ещё раз!

– Прости! – повторил он совсем тихо.

– Вот так-то лучше!

Она подошла к нему и коснулась лёгкой рукой его склонённой головы:

– Теперь давай рассказывай.

Он вздрогнул, смахнул руку:

– Каких рассказов ты от меня ждёшь? Всё очень просто. Я возвращаюсь сюда, и всё.

– Рассказывай. Ну же, рассказывай!

Он раскачивался на стуле, зажав руки между коленями, подняв голову к Леа, но не глядя на неё. Она видела, как вздрагивают его побелевшие ноздри, слышала порывистое дыхание, которое он безуспешно пытался обуздать. Ей оставалось только повторить ещё раз: «Ну давай же, рассказывай!» – и ткнуть его пальцем, словно желая повалить.

– Нунун, дорогая! Нунун! – вскричал он, кинулся к ней из последних сил и стиснул в объятиях её длинные ноги, которые сразу подогнулись.

Она села, Ангел рухнул на пол рядом и прильнул к ней, плача, что-то лепеча, словно вслепую цепляясь за её кружева, за ожерелье, тычась руками туда, где должно было быть её плечо, ухо.

– Нунун, дорогая! Я снова тебя нашёл, Нунун! О моя Нунун, твоё плечо, и твой аромат всё тот же, и твоё ожерелье! Моя Нунун! Ах! И твои волосы всё так же отдают палёным… Ах, это потрясающе…

Запрокинув голову, он выдавил из себя это глупое слово, словно испустил последний вздох. Стоя на коленях, он сжимал Леа в объятиях, обращая к ней своё лицо с покрытым волосами лбом, дрожащий рот, омытый слезами, глаза, искрящиеся радостью. Леа настолько углубилась в созерцание Ангела, настолько позабыла обо всём на свете, что ей даже не пришло в голову поцеловать его. Она обвила руками шею Ангела и ласково прижала его к себе.