Джорджетт Хейер - Тени былого

Фанни топнула ножкой.

– Гадкая, дерзкая женщина! Не смей задирать нос! А если ты хоть слово в людской скажешь, Рейчел…

– До этого я не унижусь, миледи.

– Мадемуазель… приехала из Франции. Она… ей пришлось носить эту одежду. Не важно почему. Но… но теперь она хочет ее сменить.

– Нет, я не хочу, – правдиво возразила Леони.

– Да, да, очень хочешь, Леони, если ты будешь спорить, я рассержусь.

Леони посмотрела на нее с некоторым удивлением.

– Но я не спорю. Я только сказала…

– Знаю! Знаю! Рейчел, если ты будешь так смотреть, право же, я надаю тебе пощечин!

Леони поджала под себя левую ногу.

– Я думаю, мне надо рассказать Рейчел все, – сказала она.

– Душечка! Ну, как хочешь! – Фанни метнулась к креслу и села.

– Видите ли, – с глубокой серьезностью сказала Леони, – я семь лет была мальчиком!

– Вот поди же, мисс! – охнула Рейчел.

– Куда? – с интересом спросила Леони.

– Просто такое выражение! – резко перебила Фанни. – Продолжай, деточка.

– Я была пажом, Рейчел, но теперь монсень… то есть герцог Эйвон хочет сделать меня своей… своей воспитанницей, и мне надо научиться быть девушкой. Я не хочу, понимаете? Но я должна. Вы мне поможете? Пожалуйста!

– Да, мисс, конечно, помогу! – сказала Рейчел, и ее госпожа спорхнула с кресла.

– Восхитительная женщина! Рейчел, подбери белье! Леони, умоляю, сними эти панталоны.

– Они вам не нравятся?

– Не нравятся! – Фанни всплеснула руками. – Они ужасно неприличны. Сними их!

– Но они самого элегантного покроя, мадам! – Леони начала снимать куртку.

– Ты не должна… ты ни в коем случае не должна говорить о подобных вещах. Это неприлично !

– Но, мадам, мы же их видим! Если бы мужчины их не носили…

– О-о! – Фанни шокированно рассмеялась. – Ни слова больше!

В течение следующего часа на Леони надевали и с нее снимали платье за платьем, Фанни и Рейчел поворачивали ее, заставляли вертеться, зашнуровывали ее и расшнуровывали. Она терпеливо им подчинялась, но без всякого интереса.

– Рейчел, зеленое шелковое! – скомандовала миледи и протянула Леони нижнюю юбку в цветочек.

– Зеленое, миледи?

– Зеленое шелковое, которое мне так не к лицу, дурочка! Поторопись. Оно будет обворожительно с твоими рыжими волосами, моя прелесть! – Она схватила щетку и принялась причесывать непослушные кудри. – Как ты могла их остричь? Сделать тебе прическу пока невозможно. Но ничего, вплетешь в них зеленую ленту и… Рейчел, поторопись!

Леони облачили в зеленый шелк. К ее видимому смущению, вырез оказался очень низким, а ниже талии юбка была распялена на широком обруче.

– Я ведь говорила, что ты в нем будешь обворожительна! – вскричала Фанни, отступая на шаг, чтобы полюбоваться плодом своих хлопот. – Нет, я не стерплю! Благодарение небу, Джастин увезет тебя в деревню! Ты слишком, слишком прелестна! Да поглядись же в зеркало, смешная девочка!

Леони обернулась и увидела свое отражение в высоком трюмо. Она сразу словно выросла и стала несравненно более красивой теперь, когда кудри окружали ее овальное личико, а большие глаза смотрели серьезно и чуть испуганно. По контрасту с нежно-зеленым шелком ее кожа выглядела очень белой. Она смотрела на себя с удивлением, тревожно наморщив лоб. Фанни заметила складочку между бровями.

– Как! Ты недовольна?

– Оно великолепно, мадам, и… и мне кажется, я выгляжу в нем хорошенькой, но… – Она бросила жаждущий взгляд на снятый костюм пажа. – Я бы лучше надела панталоны.

Фанни воздела руки.

– Еще словечко об этих панталонах, и я их сожгу! Ты ввергаешь меня в дрожь, деточка. Леони посмотрела на нее вопросительно.

– Я не понимаю, почему они вам так не нравятся!..

– Гадкая девчонка! Я требую, чтобы ты умолкла! Рейчел, немедленно унеси эти… эти одежды! Я не потерплю их у себя в комнате.

– Но их не сожгут! – вызывающе заявила Леони.

Фанни встретила ее яростный взгляд и позволила себе хихикнуть.

– Как хочешь, прелесть моя! Положи их в картонку, Рейчел, и отнеси в комнату мисс Леони. Да погляди же на себя, Леони! И ответь, разве это не самый модный туалет? – Она подошла к девушке и расправила тяжелые шелковые оборки.

Леони вновь взглянула на свое отражение.

– По-моему, я выросла, – сказала она. – А что будет, мадам, если я сделаю шаг?

– Но что может случиться? – удивленно спросила Фанни.

Леони с сомнением покачала головой.

– По-моему, что-нибудь лопнет, и боюсь, что это буду я.

Фанни засмеялась.

– Какой вздор! Шнуровка затянута так слабо, что корсаж может соскользнуть. Нет! Никогда ни в коем случае не подбирай юбки! Душечка, нельзя показывать щиколотки! Это неприлично!

– Ба! – С этим восклицанием Леони подобрала юбки и осторожно прошлась по комнате. – Да нет, я лопну! – вздохнула она. – Я скажу монсеньору, что женскую одежду носить не могу. Меня будто в клетку посадили.

– Не говори больше, что ты «лопнешь», – умоляюще сказала Фанни. – Благородные барышни не употребляют таких слов!

Леони остановилась.

– А я – благородная барышня?

– Разумеется. Кто же еще?

В первый раз на щеке появилась ямочка, синие глаза заискрились.

– Что еще? Это так смешно? – спросила Фанни сердито.

Леони кивнула.

– Да, мадам. И… и совсем непонятно. – Она вернулась к зеркалу и поклонилась своему отражению. – Bonjour, Mademoiselle de Bonnard! Peste, qu'elle est ridicule![51]

– Кто? – спросила Фанни сердито.

Леони презрительно указала на себя в зеркало.

– Эта глупая дуреха.

– Но это же ты!

– Нет! – твердо заявила Леони. – Ни за что!

– С тобой так трудно! – воскликнула Фанни. – Я очень старалась, одела тебя в мое самое красивое платье… Да-да, одно из самых красивых, пусть оно мне и не идет, а ты говоришь, что это все глупости.

– Вовсе нет, мадам. Глупа я. Можно я останусь в панталонах хотя бы на нынешний вечер?

Фанни прижала ладони к ушам.

– Нет, даже слышать не хочу! И не смей употреблять это слово при Эдварде, умоляю тебя!

– Эдварде? Ба! Ну и имечко! Кто он?

– Мой муж. Такой чудесный человек. Даю тебе мое слово, мне становится дурно при одной мысли, что он почувствует, если ты в его присутствии заговоришь о панталонах! – Фанни испустила веселый смешок. – Ах, как весело будет покупать тебе весь необходимый гардероб! Я просто обожаю Джастина за то, что он привез тебя ко мне! А что скажет Руперт?

Леони оторвала взгляд от зеркала.

– Это брат монсеньора, n'est-ce pas?

– Такой несносный! – Фанни кивнула. – Совсем сумасшедший, знаешь ли. Но мы, Аластейры, все такие. Ты, наверное, сама заметила?

Большие глаза заискрились.