Элизабет Чедвик - Любовники поневоле

Кэт любила некоторое время побыть одна, прежде чем идти спать: подумать о прошедшем дне, наметить планы на следующий день. И ей нравилось вязать. Сейчас она заканчивала теплые перчатки для Коннора, который, конечно, не заслуживал их. Может быть, вместо того, чтобы дарить перчатки Кон-нору, она пошлет их Шону.

Кэт задумалась, как изменилась бы ее жизнь, если бы у них с Мики были дети. Ну, прежде всего, она не оказалась бы в Колорадо, а ведь ей всегда хотелось увидеть Дикий Запад… «Впрочем, – решила Кэт, – глупо жалеть о том, чего никогда уже не будет». Кроме того, у нее есть дети Шона. Ингрид совсем не обращает на них внимания. И кстати, куда делась Ингрид? Удалось ли Мейв найти ее?

Кэт поднялась, собираясь заглянуть в комнату невестки, когда входная дверь открылась. Кэт перепугалась до смерти. Вся дрожа, она прижала руки к груди и вдруг увидела входящего Коннора.

– Завтра я поставлю запоры на дверь, – заявила Кэт.

Коннор, который весь день безуспешно пытался добраться до дому, удивленно поднял на нее глаза.

– Ну что ж, благодарю, – сказал он. – Любезное приветствие. Запоры для того, чтобы не впускать меня в дом?

– Вы не соизволили приехать на праздник, который я устроила…

– Но, Кэт, – умоляюще произнес Коннор, сделав шаг навстречу Кэт. Подойдя ближе, он заметил слезы в глазах девушки и с тревогой спросил: – Вечер прошел плохо? Мужчины не допускали грубостей?

– Нет.

Коннор бросил взгляд на стены комнаты.

– Ваша новая гостиная и в самом деле выглядит чудесно. И здесь тепло. – Кэт молчала, и Коннор осторожно приблизился к ней. – Кэт, я очень хотел прийти…

– Сомневаюсь.

– Уверен, у вас было достаточно кавалеров для танцев помимо меня, – улыбаясь сказал он, но Кэт и не подумала улыбнуться в ответ. – Я попал под сход снежной лавины в каньоне.

Глаза Кэт испуганно расширились.

– Лавина? Вы не пострадали?

– Нет.

– Тогда почему вы не приехали на вечеринку?

– Я не успел. – Коннор расстроенно развел руками.

– Скажите лучше, что вы не хотели участвовать в танцах.

– Нет, это не так. – Коннор взял ее за руку, хотя ему очень хотелось обнять Кэт, прижать к себе. Боже, как она хороша! – Я надеялся протанцевать с вами пару танцев, – признался он.

– Правда?

– Правда.

На лице Кэт расцвела улыбка.

– На следующей неделе устраивают танцы в Брэддоке. Пиво и оркестр из трех музыкантов. Мы все идем, – протараторила Кэт. Видя, как она радуется, Коннор понимал, что не сможет отказаться, но все же у него возникла мысль, не обманывается ли он. Кэт встала на цыпочки и поцеловала его в щеку, а затем побежала укладываться спать. Коннор так и остался стоять на месте, прижав пальцы к щеке, куда поцеловала Кэт, и вспоминая поцелуй в сугробе. Прикрутив фитиль лампы, он наконец направился на свою половину дома. Ну не глупо ли вспоминать о случайном поцелуе, словно это Бог весть какое событие?

ГЛАВА 8

– Думаю, я могла бы еще немного побыть здесь, – сказала Мейв, которая сначала настойчиво твердила, что приехала в Брекенридж всего на несколько дней. – Женевьева пишет, что дома все в порядке; она присматривает за девочками. А я хочу увидеть, как Колин, Хортенс и Джилли выходят замуж. – Хортенс попыталась возмутиться, но Мейв сделала вид, что ничего не заметила. Все трое как раз сидели с шитьем вокруг печки в новой гостиной. Мейв продолжала, не обращая внимания на ворчание Хортенс: – А где Колин?

– Все еще в больнице Святого Иосифа, – сказала Кэт. – Вчера вечером она пошла туда помогать со стиркой.

– А ну-ка, Джимми, – позвала Мейв мальчика. – Беги в больницу Святого Иосифа и приведи Колин домой.

– Я ведь был ранен, миссис Фицпатрик. Разве вы забыли? – отозвался Джимми.

– Ранен! – воскликнула Мейв. – Мальчик, который так лихо отплясывал на празднике? Бог с тобой, парень, можешь оставаться, если не собираешься идти на вечеринку в Брэддок.

Джимми встал и натянул пальто.

– Колин проводит больше времени с сестрами-монахинями, чем с нами, – заметила Кэт.

– Уж пусть лучше она пропадает в церкви, чем исчезнет совсем, – ответила Мейв.

На вечеринке в Брэддоке Коннор обнаружил, что помимо своей воли сердится на Кэт. Целых полчаса она беседовала с Дейвом Брэддоком, слушая его рассказ о том, как ветер и огонь уничтожили его винный завод в 1883-м году. Кэт хвалила его пиво и красивый танцевальный зал, а также восторгалась опытами Брэддока по выращиванию овощей в условиях высокогорья.

– Говорят, в наших краях сезон выращивания овощей составляет всего около двух недель, – рассказывал Дейв. – Морозы чуть ли не каждую ночь, вот в чем проблема. Но я накрываю растения с вечера.

– Свежие овощи очень полезны, – поддерживала разговор Кэт.

«Откуда ей это известно? – подумал Коннор. – Ведь она совсем не умеет готовить».

– Следующим летом вы увидите некоторые прекрасные экземпляры, которые я пришлю в Брекенридж.

– И не найдете покупателя лучше нас, Дейв. Почему Кэт называет этого человека «Дейв»?

Она с ним едва знакома. А ведь Дейв Брэддок женат. Боже милостливый, его дочь Мэтти доставляла почту в Принстон с восемьдесят четвертого.

– Я обязательно пошлю своего парня, Фрэнка, с фургоном овощей к вашему дому, – пообещал Дейв.

– Вы собираетесь танцевать или нет? – спросил Коннор, и тут же раскаялся в своем недовольстве, потому что лицо Кэт осветилось радостью, и она сразу же встала.

– Вам стоит только пригласить меня, – бросила она через плечо, направляясь к танцевальной площадке, чтобы занять свое место рядом с Дженни, которая в своем новом платье вскружила головы всем парням в Брэддоке.

Коннор с удовлетворением отметил, что Кэт надела то самое серо-голубое платье, которое было на ней в день вечеринки с наклейкой обоев. Сегодня она украсила его кружевным воротничком и манжетами, а также жакетом голубого цвета, но немного другого оттенка. Когда Коннор кружил Кэт в танце, его рука лежала на ее талии, как раз над турнюром. «И почему женщины носят такие фасоны?» – удивился Коннор, когда впервые увидел подобное платье на богатой даме, приехавшей из Денвера. Тогда он подумал, что бедная женщина покалечилась, и вежливо отвел глаза. Несомненно, женщины загадочные существа. Коннор никогда не понимал свою жену и, наверное, поэтому воспитывал Дженни как мальчика. Но Кэт все изменила; она стала заботиться о его дочери, словно родная мать, и, кажется, Дженни начала отвечать ей взаимностью.

– Коннор, вы могли бы и улыбнуться, – заметила Кэт.

Вдруг Коннор осознал, что совершенно разучился веселиться. Просто чудо, что Кэт пожелала танцевать с ним. Она подобна лучу весеннего солнца, а Коннор словно человек, который из-за снегопадов всю зиму просидел в хижине, а потом вдруг обнаружил, что кто-то устроил праздник у его дверей.