Мэри Бэлоу - Наперекор судьбе

“Лучше пойду в сад и срежу цветов, — подумала она. — В гостиной и столовой нужно поставить свежие букеты”. Срезая цветы, она краем глаза заметила высокие сапоги.

Нэнси знала, что Кристофер еще не мог вернуться, а из слуг никто не носил такие ботфорты. Она выпрямилась.

— Доброе утро, — произнес Мартин.

Нэнси откинула волосы назад. Этим утром она не убирала волосы, как обычно; Нэнси забыла, что сейчас она не одна в Пенхэллоу.

Он улыбался. Мартин всегда улыбался. На мгновение Нэнси почувствовала такую ненависть, от которой наверняка изменилась в лице. Мартин должен был это заметить, однако улыбка не исчезла с его лица.

— Доброе утро, — ответила девушка.

— Я думал, — продолжал он, — что красота увядает у женщин, едва переступивших двадцатилетний рубеж. Вы опровергаете это мнение.

“Он забыл, что вчера за чаем говорил мне примерно то же самое”, — с презрением подумала Нэнси. Она положила ножницы и срезанные цветы в корзину. Лучше забрать корзину потом или кого-нибудь послать за ней. Девушка сняла перчатки и отложила их в сторону.

— Спасибо, — ответила Нэнси, осторожно шагнув на песчаную дорожку, где стоял Мартин. — Я должна идти, мне нужно привести себя в порядок.

— Подождите, — снова заговорил Мартин. — Одну минуту. Я очень волновался, когда ехал сюда, вы знаете. И не только потому, что подозревал, что Тревельян держит Элизабет здесь, и я не знал, как меня встретят. Но еще и потому, что я боялся встречи с вами.

Девушка отряхнула платье. Она не поверила, что он хоть раз вспомнил о ней перед приездом.

— Боялись? — переспросила она, холодно глядя на него Мартин засмеялся.

— Думаю, я должен извиниться перед вами. Давно должен, — сказал он.

— Я бы предпочла, чтобы вы не делали этого, — ответила Нэнси. — Хорошие манеры требуют, чтобы я приняла извинения. Но я не собираюсь прощать вас.

— А-а, — протянул он, — похоже, то, что произошло, сильно огорчило вас. И вы обвиняете в этом меня. Что ж, возможно, вы правы. Я всегда чувствовал свою вину за это. Но ведь мне было всего восемнадцать, вы знаете, и у меня не было никакого жизненного опыта.

— Мне было двадцать, — ответила Нэнси, — и, к большому сожалению, у меня тоже не было опыта. Может, мы поменяем тему? Или лучше совсем прекратим этот разговор?

— Вы огорчены, — констатировал Мартин, — и вы не готовы говорить об этом и прощать меня.

— Вы гость в доме моего брата, — ответила Нэнси. — И я буду вежлива с вами. А сейчас мне нужно идти. Я должна переодеться.

— Вы были тогда так прелестны, — продолжал он. — Я влюбился до безумия.

— Мне нужно уложить волосы.

— И я ревновал вас к Джону, — говорил Мартин. В первый раз за все время разговора в глазах девушки появился злой блеск.

— Вы ревновали Кристофера, — сказала она. — Особенно Кристофера.

Мартин пожал плечами и печально улыбнулся.

— Мне казалось, что я потерял смысл жизни, когда Лиззи вообразила себе, что влюбилась в него, — сказал он. — Я был очень молод и быстро понял, что времена меняются и что мне тоже нужно меняться.

— Вообразила себе, — передразнила его Нэнси.

— Я любил его, — настаивал Мартин. — На самом деле я не ревновал, а скорее завидовал их счастью. Я был очень одинок. Но я всегда считал, что она сделала хороший выбор. Я продолжал так думать, даже когда все отвернулись от него. Я действительно очень его любил и переживал за счастье Элизабет поэтому не мог поверить уликам, которые начали собирать против него.

— Одна улика, да и то фальшивая, — возразила Нэнси. — Хотя он писал, что вы не оставляли его до самого отъезда в Канаду и что вы оказались его единственным защитником. За это я благодарю вас, — весьма неохотно сказала Нэнси, хотя и не была уверена, что эта благодарность оправданна. Конечно, после того что случилось, она испытывала глубокую антипатию к Мартину.

— Но вы не хотите простить мне другого, — произнес он. — Мне очень жаль.

— Надеюсь, вы действительно так думаете, — ответила Нэнси. — Тогда прекратим этот разговор?

Нэнси хотела повернуться и пойти к дому, ей хотелось как можно скорее избавиться от его присутствия. Но любопытство удержало девушку. Возможно, на это повлияла и загадочность человека, которого она совершенно не понимала.

— Почему вы остались здесь, вы ведь должны ненавидеть Кристофера? — спросила она. — Почему вы не увезли Элизабет сегодня утром, когда брат ушел? Почему вы не воспользовались оружием, которое было у вас с собой?

— Пистолет не был заряжен, — ответил Мартин. — Я не могу убить даже кролика, леди Нэнси. Я не могу стрелять в человека, даже если он похититель и соблазнитель моей сестры. Меня волнует состояние Элизабет. Конечно, нужно обязательно сказать ей правду, как только она обретет память. Если бы ей все рассказали в тот момент, когда она пришла в себя, то я бы увез ее вчера, даже несмотря на протесты Кристофера. Я бы пустил в ход кулаки вместо пистолета. Но в свое время ей не открыли правду, и теперь это нужно сделать осторожно.

— И все же сегодня утром вы пытались посеять в ее душе сомнение, сказав, что Кристофер, возможно, вовсе не является ее мужем, — сказала Нэнси.

— Я не собирался делать это так скоро, так вышло, — оправдывался Мартин. — Но в конце концов она должна узнать, что он ей не муж. И я не уверен, что есть какой-то щадящий способ сообщить ей это, учитывая, что он спал с ней эти две недели.

Нэнси бросила на Мартина испуганный взгляд и густо покраснела.

— Вы ненавидите его? — спросила она.

— Я не могу никого ненавидеть, — ответил он. — Я всегда стараюсь понять человека, даже если не могу согласиться с его позицией. Думаю, он сожалеет о том, что сделал в прошлом, и хотел загладить свою вину. К несчастью, сейчас он поступил так же опрометчиво, как и тогда, когда сбежал. И с такими же ужасными последствиями. Нет, я не могу ненавидеть его, леди Нэнси, но я боюсь последствий для Элизабет, когда она узнает правду.

Нэнси вздрогнула. Она вдруг поняла, что, несмотря на слова и улыбку, Мартин люто ненавидит Кристофера.

— Но ее характер стал гораздо сильнее, — заметила Нэнси.

— Страдания закалили мою сестру, — согласился Мартин. — Думаю, она переживет и это. К тому же я буду ее поддерживать.

— Как всегда, — добавила Нэнси, направляясь к дому.

— Да, как всегда, — согласился Мартин. — Я уверен, что вы тоже поддерживаете своего брата, леди Нэнси. Вы ведь не возражали против его лжи в последние две недели, не так ли? И я знаю, что вы сделаете все, что в ваших силах, чтобы утешить его, когда я увезу Элизабет.

“Это правда”, — признала Нэнси, торопливо шагая к дому. Она не хотела, чтобы он догнал ее, и не хотела идти рядом с ним. Если он предложит ей руку, она просто оцепенеет от страха, как это чуть раньше было с Элизабет.