Эмилия Хендриксон - Красавица

— Кузена Гарри вчера отправили обратно в школу. Я не увижу его до каникул — мама сказала, что это к лучшему. Мама считает, что Гарри сбивает меня с толку, — сказала Гарриет, искоса поглядев на Ферди.

— Я не сомневаюсь, что в этом она права. Мне пришло в голову, что вы девушка, которая склонна к неприятностям так же, как другие к благотворительности или к кокетству.

— Ну, я бы не возражала вернуться в школу. Только я была бы там старше всех. Мне не нравится быть совсем одной. Это достаточно неприятно. Вы никогда не думали, каково это — жить в безупречном семействе, где никто не сделает неверного шага и все так невозможно прекрасны? Это очень подавляет, могу вам сказать. — Она тоскливо посмотрела на него и снова стала ковырять гальку носком ботинка.

— Как я сказал раньше, я считаю, что вам нужна помощь.

— Как мило. Всего-то? Мне нужна помощь, и добрая волшебница придет спасать меня? Мои веснушки исчезнут и волосы приобретут цвет темного красного дерева, как у Джорджа, или станут светлыми, как у Виктории? Да ну! И предполагается, что я волшебным образом смогу играть на арфе или вести разговор с этими ужасными джентльменами, которых я должна очаровывать? Что за вздор!

— Боже, да у вас характер под стать волосам! — Ферди прислонился к дубу; с каждой минутой эта молодая женщина забавляла его все больше.

— Конечно. Кстати, у меня было девятнадцать лет, чтобы поупражняться в нем.

— Есть идея. Почему бы мне не поговорить с одной из сестер, лучше всего с Дианой, которая всегда следует последнему крику моды, и не узнать, что она предложит? Вы не захотите нанести ей визит как-нибудь со мной?

— Возможно, было бы лучше, если бы она прислала мне приглашение посетить ее? — неуверенно предложила Гарриет. — Мама тогда не стала бы наводить о вас справки. Судя по этой прекрасной лошади и вашей одежде, я бы не подумала, что вы находитесь в point non plus[1].

Ферди подумал о своем прекрасном счете в банке, своих вложениях и недвижимости и покачал головой.

— Нет, вы могли бы сказать, что я хорошо обеспечен, и не ошиблись бы.

Гарриет заинтересованно посмотрела на него, потом быстро отвернулась к своей лошади.

— Я понимаю, что приличнее выезжать с грумом, но Бен был болен утром, а я не смогла отказаться от времени, которое принадлежит только мне. — Она с мольбой посмотрела на Ферди, прося понять ее.

— Так как я не видел никого вокруг, вы, вероятно, в достаточной безопасности. Ну разрешите мне помочь.

Ему ничего не стоило подхватить Гарриет сильными руками, чтобы посадить в седло.

— Ой, вы точно сильный, — заметила она, удивленно раскрыв глаза. Расправив юбку, она взяла в руки поводья. — И вы довольно-таки высокий, к тому же. Вы считаете это достоинством?

Ферди подавил желание рассмеяться над этой невозможной девчонкой и со строгим лицом ответил:

— Конечно. Это позволяет смотреть поверх голов большинства этих неинтересных девушек на балах, которые вы посещаете.

Гарриет хмыкнула — очаровательный тихий звук — и согласилась.

— Не все из них неинтересные, — признала она. — Их матери заставляют их вести себя так, полагая, что джентльмены предпочтут девушку, в голове которой не встретится и двух мыслей. Не обладая внешностью, о которой стоило бы говорить, я полагаю, что мне лучше развивать их. Кто знает, может, я смогу найти себе ученого, который не будет возражать против рыжих волос!

Ферди не мог больше сдерживаться и расхохотался.

— Какая вы дерзкая! Ваш характер подходит к вашим волосам.

Идя с ней, он оглядывал пустынный парк. Вдали были люди, но никто не наблюдал за ними.

— Я лучше пойду домой, — сказала Гарриет. Потом она робко добавила: — Спасибо за ваш добрый совет и предложение помощи. Как жаль, что вы не мой дядюшка, потому что думаю, вы были бы самым любимым.

С этими словами она ужасно покраснела и уехала, прежде чем он смог остановить ее стремительное бегство.

Дядюшка? Боже мой! Ферди вспомнил, что он говорил и делал, и решил, что такое отношение к лучшему. Тогда у этой расцветающий соблазнительницы не появится к нему tendresse[2]. В том, что она станет соблазнительницей, он не сомневался. Все, что требуется, это привести в порядок ее волосы, научить правильно одеваться, представить нужным людям — и ее подхватят, не успеешь чихнуть. Что-то в ее глазах, в их мерцающих зеленых глубинах, влекло мужчин.

Ферди смотрел, как мисс Гарриет исчезла из парка, потом поехал с задумчивым видом к конюшне, где держал лошадь. Он плотно позавтракает, потом явится к Диане так рано, как осмелится. Она совсем не следовала моде, вставая до полудня и проводя значительную часть своего времени с детьми. Большинство молодых матерей, с которыми он был знаком, казалось, считали, что материнство заключается только в рождении ребенка.

Примерно через два часа — Ферди не любил спешить во время еды — экономка Дианы открыла дверь и впустила его в дом. В том, что ты большой и дружелюбный, есть одна приятная вещь — тебя всегда рады видеть, по крайней мере родственники.

— Моя сестра встала, миссис Пул?

— Она в комнате для завтрака. Мастер Тимоти хочет есть кашу только с мамочкой, — объяснила седовласая женщина.

Ферди кивнул, потом тихо прошел по коридору в маленькую комнату в дальнем конце дома, которая выходила в небольшой садик. Он остановился, наслаждаясь приятной картиной. Его сестра сидела за столом, уговаривая четырехлетнего малыша съесть кашу. Солнечные лучи освещали ее белоснежный чепчик и золотисто-каштановые локоны, выбившиеся из-под него.

Диана услышала, что он вошел, и обернулась, чтобы поздороваться со своим единственным братом.

— Ферди, что привело тебя ко мне в такую рань? Тимоти, поздоровайся с дядей Ферди.

— Доброе утро, — ответил Ферди на приветствие Тимоти и сел. Он рассеянно взял кусок сливового торта, который миссис Пул поспешно принесла для него, и начал жевать, собираясь с мыслями.

— Это что-то серьезное, — начала Диана, убирая выбившиеся пряди под хорошенький кружевной чепчик. — Могу я спросить, в чем дело?

— Ну, видишь ли… Я встретил молодую леди в парке. Ей нужна помощь. Я подумал, не захочешь ли ты приложить свою опытную руку?

Он поиграл чашкой, которую тут же взяла Диана, поняв его жест как просьбу налить чай. Наливая чай, она бросила на него пронзительный взгляд.

— Почему?

— Если бы ты увидела девушку, ты бы поняла. У нее грива ярко-рыжих волос, веснушек столько, что они скрывают лицо. Она говорит, что не рисует, не вышивает, не играет на музыкальных инструментах, не умеет вести разговор — хотя никаких проблем не возникало, когда она болтала со мной, — задумчиво закончил он.