Мэри Бэлоу - Не та дверь

- Я уверена. Он не станет пытаться сделать это, - сказала Кэролайн.

- Первым делом с утра, - сказала Летти. – Я вызову Вашего брата сюда, госпожа, и Вы сможете сказать ему все, или же скажу я. Мне все равно, кто это сделает.

- Я сама скажу ему, - ответила Кэролайн, облизывая пересохшие губы. – Но это была всего лишь ужасная ошибка, Летти. Он перепутал мою комнату со своей. Ты же слышала, как он сам это сказал.

- Разве у него есть жена, за которую он Вас принял? – сказала Летти, высокомерно фыркнув. - Полагаю, что нет, мэм. Он - распутник. И он был одет неприлично даже для собственной кровати. Он был… - ее грудь раздулась при воспоминании о бесстыдном одеяния виконта, или, вернее, об отсутствии этого одеяния.

- Да, он был, - торопливо сказала Кэролайн, вспоминая беглое знакомство, которое ей удалось свести с великолепным обнаженным мужским телом, прежде чем она нырнула под одеяло. И беглый взгляд на производящую впечатление и устрашающе огромную часть его анатомии, которой ей стыдно было дать название даже в своих мыслях.

Летти ушла, чтобы притащить свою передвижную кровать из гардеробной. Она поставила ее поперек изножья кровати своей госпожи, и улеглась на нее, словно большая и свирепая сторожевая собака. Кэролайн задула свечу.

И устремила взгляд вверх в темноту, зная, что этой ночью она не сможет уснуть. Она должна была бы биться в истерике. Она должна была бы броситься за утешением и защитой в объятия своего брата. Она должна была бы перебудить весь дом своими пронзительными криками. И уж, конечно же, она не должна была придумывать извинения для виконта Линдона перед Летти. И, несомненно, она бы не сделала ничего подобного, если бы не была по-глупому влюблена в виконта с момента, когда впервые увидела его несколько месяцев тому назад.

Из-за этой своей глупой влюбленности она отвергла два подходящих брачных предложения, чем немало озадачила и разочаровала своего брата. В самом деле, влюбиться в самого безнравственного повесу Лондона! Это было единственной глупостью, в которой она могла обвинить себя за двадцать три года своей жизни. Она была удивительно благоразумна всю свою жизнь. Обычная Кэролайн с радостью приняла бы первое из сделанных ей во время Сезона предложений. Она бы не мечтала о вечной любви в объятиях красивого распутника.

Ее сердце и желудок – все в ней перевернулось, когда она обнаружила, что он – один из гостей на приеме по случаю дня рождения ее двоюродной бабушки Сабрины. Он был так восхитительно красив со своей высокой, стройной, мускулистой фигурой и привлекательными чертами лица, и ярко-синими глазами. И еще, конечно же, его волосы – темные, густые и блестящие, постриженные по последней моде.

Любая другая женщина, испытывающая к нему те же чувства, какие испытывала Кэролайн, вздыхала бы над ним и глядела на него телячьими глазами, как это весь день делала глупышка Евгения. В противоположность этому, Кэролайн вела себя так, словно не замечала его присутствия, так же как на каждом балу и на других приемах в течение Сезона, где и ему, и ей, доводилось, присутствовать.

В конце концов, не было никакого смысла пытаться привлечь его интерес, ведь так? Повесы хотели от женщины только одного, и даже это было нужно им на очень короткое время. Повесы не имели дела с вечной любовью и браком. Кэролайн гордилась своим здравомыслием. Она могла втайне вздыхать о мужчине, но она знала, что он мог лишь сделать ее очень несчастной, даже если бы и соизволил проявить к ней интерес. Она намеревалась принять следующее же предложение руки и сердца, которое получит. При условии, что мужчина будет подходящим. И при условии, что он будет как минимум умеренно красив. И дружелюбен.

Кэролайн повернулась на бок, устроившись поудобнее. Ей показалось, что она чувствует его запах, оставшийся на подушке. Что за абсурдная идея. Она не могла помнить его запаха, ну а подушка пахла как, ну, в общем, она пахла как подушка.

Глупость, какой глупостью было то, что какое-то время она думала, что ей все это снится. Это казалось похожим на один из тех снов, во время которого, человек осознает, что он спит, и не желает просыпаться. Она думала, что видит сон про него, и ей хотелось, чтобы этот сон продолжался. Ей нравилось ощущать вес и жар его тела в кровати рядом с ней и нравились прикосновения его руки, отодвигающей ее волосы, чтобы он мог поцеловать ее щеку. Она повернула голову так, чтобы он смог поцеловать ее в губы. На самом деле, она, возможно, уже тогда начала осознавать, что это не сон, ведь она никогда не думала о том, что язык может быть вовлечен в поцелуй. Но это было так восхитительно - ощущать, как его язык скользит вдоль ее верхней губы. А затем – чувствовать его руку, легко исследующую ее тело.

Только когда он начал расстегивать пуговицы на ее рубашке, она поняла, что не может больше уговаривать себя, что это сон. Она проснулась с огромнейшей неохотой, - только чтобы обнаружить, что, на самом деле, все это не было сновидением. А затем его рука оказалась под ее рубашкой и дотронулась до груди, вызвав в ней непонятную ноющую боль, когда он сжал ее сосок. И его язык больше не исследовал ее губы, а скользнул глубоко ей в рот.

Это был момент, когда грезы и реальность, наконец-то, разделились, и она осознала, что не только не спит, но даже не знает, что за мужчина находится в ее постели, и, похоже, намеревается воспользоваться ее телом. Именно тогда она обезумела от ярости.

А ведь все это время с нею действительно был он. Виконт Линдон. Теперь она знала, как повесы дотрагиваются до женщин, и как они целуются. И как они выглядят. Или, во всяком случае, как он выглядит. Ох, милость Божья, она и понятия не имела… «Это должно быть ужасно болезненно, - подумала она. Или же невыносимо приятно. А, возможно, и то и другое».

Щеки ее горели, и она пыталась не слушать храп Летти. Что Ройстон может сделать завтра? - размышляла она. Увезет ее обратно домой? Вызовет виконта на дуэль? Конечно же, абсолютно ясно, что произошло. Он провел весь день с леди Пламтри, что было вполне понятно, так как леди Пламтри была красивой женщиной не слишком строгих нравов, если слухи были верны. И спальня леди Пламтри находилась по соседству со спальней Кэролайн. Он ошибся комнатой, все верно, но вовсе не потому, что принял комнату Кэролайн за свою. Он намеревался провести ночь с леди Пламтри. Он начал заниматься любовью с ней, Кэролайн, думая, что она - леди Пламтри.

«Что могло произойти дальше»? – задалась она вопросом, и ее еще сильнее бросило в жар, когда она попыталась представить продолжение того, что он начал. Как бы долго это продолжалось, прежде чем…

Кэролайн резко села в кровати и ударила кулаком подушку, как будто сожалела, что это - не лицо виконта Линдона.