Мэдлин Хантер - Леди греха

Найтридж пристально взглянул на нее, и Шарлотта невольно отвела глаза. Потом поднялась и, шагнув к нему, проговорила:

– Это не ваша вина. Вы сделали все от вас зависящее.

Он судорожно сглотнул, сообразив, что гостья знала, что означал для него этот час.

– Только что повесили невинного человека. Не мужчину, черт побери, мальчишку! Я действительно сделал все, что мог, но это не помогло. Проклятие!..

– Но почему вы так уверены, что Гарри Бинчли и впрямь невиновен? Возможно…

– За свою короткую жизнь он совершил немало преступлений, но не это убийство.

– Неужели вы абсолютно в этом уверены?

– Вы думаете, я занимаюсь этим для развлечения? – Приблизившись к ней, он продолжал: – Поверьте, я всегда точно знаю, виновны или невиновны те, кого я защищаю, иначе не защищал бы их. – Найтридж сделал еще несколько шагов; теперь он подошел к Шарлотте так близко, что ей захотелось отступить. – Да, знаю, потому что смотрю в глаза своих подзащитных и все в них различаю, словно заглядываю к ним в душу.

Именно так Найтридж сейчас и смотрел в глаза Шарлотты; в какой-то момент ей даже почудилось, что он действительно читает ее мысли.

Сделав над собой усилие, она попыталась остановить это вторжение, попыталась защитить те потаенные уголки своей души, в которые даже сама не осмеливалась заглядывать.

Тут взгляд Натаниела немного смягчился, и он едва заметно усмехнулся. Стараясь скрыть свое смущение, Шарлотта заявила:

– Ваше состояние делает вас слишком дерзким, сэр. Осмелюсь напомнить, что я не отношусь к вашим подзащитным.

Сказав это, Шарлотта тут же отругала себя за резкость: конечно же, ей не следовало так говорить.

Найтридж же вдруг нахмурился и проворчал:

– Вы ведь знали, что должно было случиться сегодня, не так ли?

Она кивнула:

– Да, знала.

– И вы пришли, чтобы позлорадствовать?

– Неужели вы действительно думаете, что я рада смерти этого молодого человека?

Ей снова захотелось отступить на шаг, но она и на сей раз сдержалась.

Найтридж окинул ее оценивающим взглядом, потом вдруг спросил:

– Почему вы здесь?

– Но ведь я, кажется, уже…

– Это дело могло бы подождать.

Шарлотта пожала плечами. Возможно, Найтридж был прав, возможно, ей не следовало приходить в такой день… Но если уж она попала в такое затруднительное положение, то надо вести себя достойно и признать свою ошибку.

– Видите ли, я не подозревала… вернее, не думала, что вы сегодня так расстроитесь. Конечно, я знала, что вам будет очень не по себе. И я надеялась, что мой визит именно в это время немного успо… немного отвлечет вас, понимаете?

– Это очень похоже на вас – думать, что разговор о политическом собрании способен заменить мужскую потребность.

Господи, она не ожидала столь грубого ответа, близкого к непристойности.

– Простите меня. Глупо было думать, что вы можете нуждаться в компании, когда совершенно ясно: все, что вам сейчас требуется, – это графинчик бренди.

– Отнюдь не глупо, напротив, очень даже любезно с вашей стороны. Поверьте, я тронут вашим вниманием. – Он улыбнулся и добавил: – Но если вы действительно хотите отвлечь меня, то есть лучшие способы. Увидев на вас этот наряд, я осмелился вообразить, что вы понимаете, какие именно.

Он протянул руку и провел кончиками пальцев по низкому вырезу ее платья.

Шарлотта вздрогнула от неожиданности; она понимала, что должна отступить, отшатнуться, но это прикосновение было необыкновенно приятным, и она помедлила несколько мгновений, наслаждаясь чудесными ощущениями. Затем, попятившись к стене, заявила:

– Вы действительно пьяны, сэр.

Он тотчас же снова к ней приблизился.

– Но я вас предупреждал, не так ли? Я ведь говорил вам, что слишком пьян, и предлагал удалиться.

Возможно, сейчас Шарлотта и ушла бы, но прижатая к стене, она не могла этого сделать, то есть не могла удалиться достойно. А пальцы Найтриджа, легкие как перышко, снова принялись поглаживать ее, ласкать, вызывая восхитительные ощущения.

Тут он опять заглянул ей в глаза, и Шарлотта, смело встретив его взгляд, проговорила:

– Мистер Найтридж, вы забываетесь.

– Да, вы правы. И я вам очень за это признателен. Вам действительно удалось отвлечь меня от мрачных мыслей. Ведь именно это и входило в ваши намерения, не так ли? – Его пальцы осторожно скользнули вверх, поглаживая ее шею.

Шарлотта почувствовала, что его прикосновения становятся все более возбуждающими, и это не на шутку ее испугало. Пытаясь уклониться от его руки, она сделала шаг в сторону, но он тотчас же последовал за ней.

– Какая вы добрая и отзывчивая женщина! – Найтридж снова улыбнулся. – Я всегда считал вас крайне неприятной и самоуверенной особой, но оказалось, что я ошибался.

– Господи, я вовсе не собиралась развлекать вас подобным образом. Возьмите себя в руки, сэр.

– Я бы с удовольствием… взял в руки женщину. Сейчас это очень утешило бы меня. Поверьте, ничто иное не поможет. – Он посмотрел через правое плечо, затем – через левое. – Будь я проклят, но мне кажется, вы здесь единственная женщина.

Ладонь Найтриджа легла ей на шею, и он осторожно привлек ее к себе. Охваченная паникой, Шарлотта воскликнула:

– Сэр, как вы смеете?! Тот факт, что вы пьяны, не может служить вам оправданием. Позвольте мне уйти, я настаиваю. И я…

В следующее мгновение он впился в ее губы поцелуем, «Как возмутительно, как ужасно! – промелькнуло у Шарлотты. – И как… Ах, как чудесно!»

«Когда удается заткнуть ей рот, она становится очень привлекательной женщиной», – думал Натаниел, целуя гостью.

Разумеется, он знал, что ведет себя отвратительно, он был не настолько пьян, чтобы этого не понимать. Но стоит ли придавать этому значение? Если и стоит, то не сейчас, потому что сейчас он был зол на весь мир – зол из-за своей неудачи. Ужасные события этого дня переполняли его, угнетали, и он искал хоть какого-то забвения. К тому же Шарлотта ему действительно нравилась, во всяком случае, в эти мгновения. И казалось, она чем-то очень напоминала ту незнакомку, которую он встретил на последней вечеринке у Линдейла. Он помнил всепоглощающую страсть той ночи, и ему очень хотелось пережить эти ощущения вновь.

Внезапно ему почудилось, что он находится уже не в своей гостиной, а в затемненном салоне Линдейла, где обнимал загадочную и чувственную богиню, не ведающую, что такое сдержанность и условности. Губы ее были мягкими и теплыми, а тихий вздох, вырвавшийся у нее из груди, казался прекрасной музыкой, побуждавшей поцеловать эту женщину снова и снова…

Он еще крепче прижал к себе Шарлотту и вдруг почувствовал… Что это, шляпка? К черту шляпку, она мешает ему!