Мэри Бэлоу - Неотразимый

Однако последние два года, которые он, не стремясь к этому, невольно провел почти исключительно в женском обществе, заставили его страстно мечтать о том времени, когда дом станет принадлежать ему одному, когда он сможет свободно распоряжаться собой и своим временем, когда он сам будет решать, одеться ли с утра или весь день бродить по дому в халате, когда никто не станет приходить в ужас от того, что он положил ноги в сапогах на стол в его же собственной библиотеке или на роскошный диван в гостиной, и так далее. Он мечтал о том дне, когда сможет зайти в любую из комнат дома, не озираясь в страхе увидеть новую вышитую гладью или тамбуром салфеточку, украсившую стол, спинку дивана или подлокотники кресла. Он мечтал о том времени, когда сможет впустить в дом одну из своих любимых собак.

Понятно, что у него не было ни малейшего желания навязать себе на шею вместо сестер и кузины супругу, от которой он уже не избавится до конца своих дней, а она будет самовластно распоряжаться в его доме якобы для его же комфорта. Натаниель желал оставаться холостяком по крайней мере еще достаточное количество лет. Он еще успеет жениться, когда ему будет за сорок, если к этому времени его допечет ощущение вины, что он даже не попытался обеспечить Боувуд наследником.

Решительно настроенный против брака, он между тем чувствовал почти непреодолимую потребность в женщине. Временами Натаниель изумлялся и даже пугался, когда соображал, что почти два года у него не было ни единой связи. И это притом, что во время военной службы он, как и любой нормальный мужчина, вовсе не был пуританином, а скорее наоборот – и он, и Рекс, и Кеннет с Иденом никогда не испытывали недостатка в партнершах. А месяцы после Ватерлоо – это же была одна бесконечная оргия! Впрочем, наверное, все-таки несколько ночей он тогда пропустил, чтобы отоспаться. А может, и нет.

В деревне практически невозможно было удовлетворить его совершенно естественные мужские потребности без того, чтобы при этом не оказаться опутанным супружескими узами. Другое дело Лондон! Нет, разумеется, прежде всего он должен позаботиться о Джорджи и Лавинии. Но ему не обязательно быть при них неотлучно. Существуют всевозможные светские обязанности, предназначенные только для дам, к тому же девушек будет постоянно сопровождать неутомимая Маргарет. Кроме того, по ночам он тоже будет свободен, за исключением тех случаев, когда дают бал… хотя балы в сезоне устраиваются довольно часто, с унынием сообразил он.

И все же Натаниель намеревался как можно плодотворнее использовать представившуюся возможность. Можно не сомневаться, что в этом ему охотно поможет всезнающий Иден. Нет, что ни говорите, а замечательно опять оказаться в Лондоне!

Экипаж остановился перед высоким красивым зданием на Аппер-Брук-стрит, которое Натаниель снял на весь сезон. Дом находился в одном из самых роскошных уголков Мейфэра, недалеко от Парк-лейн и самого Гайд-парка.

Молодой человек выскочил из кареты, не дожидаясь, пока кучер опустит лесенку, и, запрокинув голову, с удовлетворением осмотрел внушительный фасад особняка. Обычно, когда ему приходилось наезжать в Лондон, он снимал скромную холостяцкую квартиру, но поскольку на этот раз с ним приехали леди, без дома было не обойтись. После долгого пребывания в карете он с наслаждением потянулся, размял ноги и полной грудью вдохнул свежий воздух. Затем обернулся, чтобы помочь дамам выйти из кареты.

Ранним утром следующего дня София Армитидж в одиночестве сидела за секретером в гостиной своего дома на Слоан-террас, изучая столбик цифр, аккуратно выписанных на листке бумаги, и машинально поглаживая себя по подбородку гусиным пером. Ее обутая в домашнюю туфельку нога касалась спины собаки, которая уютно посапывала под столом.

Что ж, подвела она итог размышлениям, денег вроде достаточно и нет необходимости прибегать к жалким сбережениям. Самые крупные счета – за уголь и свечи – оплачены неделю назад. О жалованье для трех слуг можно не беспокоиться: оно поступало из правительственной дотации. И к счастью, сам дом был ее собственным владением – подарком того же правительства. Так что она попытается как-нибудь растянуть полученную неделю назад пенсию на три месяца – из этих денег и были оплачены счета за уголь и свечи – и погасить этот новый долг.

А значит, она не сможет купить себе ни новое вечернее платье, ни даже новые полуботинки. Не говоря уже о том хорошеньком капоре, который София только позавчера присмотрела в витрине магазина на Оксфорд-стрит, когда прогуливалась со своей подругой Гертрудой.

Долг! На какое-то мгновение у нее сжалось сердце, и она едва не поддалась панике, но, сделав глубокий вдох, заставила себя сосредоточиться на практических вопросах.

Без капора вполне можно обойтись, к тому же для нее он был бы слишком экстравагантным. А вот платье…

София Армитидж тяжело вздохнула. Последний раз она купила себе вечернее платье два года назад! Да и оно, заказанное специально для того, чтобы быть представленной в Карлтон-Хаусс самому регенту принцу Уэльскому, было мрачного темно-синего цвета и далеко не самого модного фасона. Хотя к тому времени срок ее траура по мужу, Уолтеру Армитиджу, уже истек, ей казалось, что церемония представления требует крайней сдержанности в туалете. С тех пор она и носит то платье.

София так надеялась в этом году сменить его на новое! Ее часто приглашали, однако она под любыми благовидными предлогами неизменно отказывалась от посещения самых блестящих приемов. Но в этом году ей непременно придется появиться хотя бы на некоторых из них. Дело в том, что в Лондон прибыл со своей семьей виконт Эдвин Хоутон, брат ее покойного мужа. Его дочь Сара, которой исполнилось восемнадцать, должна была начать выезжать в свет. Он и его жена Беатрис очень надеялись подыскать ей жениха за предстоящий сезон. Они были не очень богаты и вряд ли смогли бы позволить себе провести в Лондоне еще один сезон в будущем году.

Но ограниченные средства не мешали им проявлять искреннюю заботу о Софии. Несмотря на то что отец Софии был всего лишь торговцем углем, хотя и богатым, и в свое время отец Уолтера противился женитьбе своего сына на ней, Эдвин и Беатрис с самого начала относились к девушке с большой симпатией и очень ее поддерживали после смерти Уолтера, даже приглашали жить у них в доме и предлагали денежную помощь. Сейчас они просили Софию, чтобы она посещала с ними все самые заметные светские мероприятия.

София понимала, что в их желании появляться в свете в ее обществе была и некоторая доля практического расчета, который она охотно им прощала. Их заинтересованность в Софии заключалась в следующем. Ее покойный муж, майор Уолтер Армитидж, который служил офицером кавалерии всю войну с Португалией и Испанией и всегда был лишь исполнительным и скромным солдатом, в битве при Ватерлоо неожиданно проявил небывалую отвагу, стоившую ему жизни. Он спас нескольких офицеров высокого ранга, в том числе самого герцога Веллингтона, после чего спешился и ринулся в самую гущу битвы на выручку к молоденькому лейтенанту, потерявшему коня. Увы, оба погибли. После боя нашли труп Уолтера – уже окоченевшими руками он обхватил тело юноши, по всей видимости, пытаясь оттащить его в безопасное место.