Александра Хоукинз - В объятиях порочного герцога

Ознакомительный фрагмент

В душе маркиз, вероятно, презирал соперника за то, что тот так легко сдался, однако он похлопал его по плечу, как старого друга.

— Разумная просьба, которую я рад удовлетворить! У меня в экипаже есть бутылочка бренди. Что не поправит хирург, стаканчик или два заставят забыть!

Тристан укоризненно покачал головой. По его мнению, веселость друга в данной ситуации была неуместной. Они с Норгрейвом направились к своим каретам. Честно говоря, лорд Кэкстон мог не опасаться маркиза. Норгрейв получил от прелестной леди Одри все, что хотел, и теперь стремился к новым победам. Ни одной женщине не удавалось удержать его подле себя надолго, и у Тристана уже появились сомнения, возможно ли это вообще.

Несколько часов спустя Тристан с Норгрейвом все еще праздновали свой триумф в апартаментах маркиза. По пути они заехали в театр, где у них была арендована ложа, и прихватили с собой двух куртизанок. Джуэл Тирни была красоткой ирландских кровей. Она сбежала из родной деревни, едва ей исполнилось шестнадцать, и, переходя от любовника к любовнику, оказалась в столице. Очень скоро обворожительная мисс Тирни обзавелась богатыми поклонниками, в число которых попали и Блекберн с Норгрейвом. Тристану было двадцать, когда черноволосая чаровница бросила расчетливый взгляд в его сторону. Интрижка с ней обходилась дорого, но… оно того стоило. И все же, несмотря на молодость, нрав у молодого герцога был слишком буйный и переменчивый, чтобы даже такая красавица смогла приручить Блекберна. Интерес к новой любовнице у него скоро пропал, однако расстались они мирно. Амбициозная и непостоянная в своих симпатиях, Джуэл нашла утешение в объятиях других джентльменов, включая Норгрейва.

К удивлению Тристана, его друга и Джуэл до сих пор связывало некое подобие дружбы, хотя пламя страсти, которая свела их вместе, давно угасло. Время от времени они оказывались в одной постели, но была у этой дружбы и другая причина. Двадцатидевятилетняя куртизанка прекрасно знала пристрастия маркиза относительно плотских утех, поэтому поставляла ему молоденьких женщин, недавно прибывших в Лондон и нуждавшихся в покровительстве какого-нибудь богатого аристократа.

Свои услуги она предложила и Тристану, однако получила вежливый отказ. Тристан имел звучный титул и был красив, как и все члены семейства Рýков, поэтому женщины охотно одаривали его своими ласками. Кроме того, ему не хотелось хоть чем-то быть обязанным куртизанке. Он никогда не спрашивал, во что обходится ее любезность, но Джуэл была слишком практичной и не делала ничего бесплатно.

— Тристан, не хватает только, чтобы ты испортил мне вечер, заснув там, на кушетке! — донеслось со стороны кровати.

Норгрейв настоял, чтобы они вчетвером поднялись к нему в спальню, где Джуэл смазала бы спиртом царапины, которые доктор не удостоил вниманием. Почтенный эскулап зашил рану Норгрейва на предплечье и посоветовал ему немедленно лечь в постель. Маркиз, смеясь, заверил его, что так и поступит. Теперь он лежал на кровати совершенно голый, если не считать простыни, переброшенной через его стройные бедра. Обе прелестницы суетились вокруг, и Тристан с улыбкой подумал, уж не приплатил ли его друг доктору за столь своевременные рекомендации.

Удобно устроившись на синих шелковых подушках кушетки, герцог ответил, не открывая глаз:

— Я пока не настолько пьян, но усталость берет свое. Это был долгий день, и голова у меня начала болеть до того, как мы сели вечером за карточный стол. А потом еще полночи возились с Кэкстоном и его приятелем. — После недолгой паузы Блекберн добавил: — Кстати, не помню, чтобы я забирал со стола свой выигрыш в последнем роббере.

— Прости, но по моей вине ты снова лишился приличной суммы, хотя мог бы уже привыкнуть к этому!

Тристан притворился рассерженным:

— Черт тебя подери, Норгрейв! Мне действительно пора бы и привыкнуть…

Джуэл и ее подружка Энис захихикали.

— Кэкстон меня отвлек, — пожаловался маркиз. — В клубе давно поговаривали, что он собирается с духом, чтобы вызвать меня на дуэль.

— Ты это заслужил, — без тени дружеской снисходительности заметил Тристан. — Ты был первым любовником Одри и сделал все, чтобы Кэкстон узнал об этом, как только они поженились.

— Кейзон, ты поступил очень дурно! — пожурила маркиза Джуэл.

Скрипнула кровать: женщина поспешила смягчить укоры поцелуем.

— Только не говори, что Кэкстон не заслужил подобного обращения! Разве я виноват, что его супруга упала без чувств у моих ног в бальном зале, наделав столько шуму? Откуда бы я знал, что эта леди до сих пор ко мне неравнодушна?

— Бедненький! — вздохнула Джуэл. — Как это, должно быть, тяжело, когда все любовницы так и норовят в тебя влюбиться!

— Тяжело? — хохотнул Норгрейв. — Да это настоящее проклятие!

Тристан в тысячный раз подумал, что самомнения Норгрейву не занимать.

— Не думаю, будто слова «влюбленность» и «любовь» здесь уместны, — сказал он. — Большинство твоих бывших любовниц тебя презирают.

Саркастической реплики со стороны Норгрейва не последовало. Тристан открыл глаза и посмотрел на кровать. Пока он дремал, Джуэл и Энис успели раздеться и присоединиться к маркизу. Все тело Норгрейва было в синяках, однако это не помешало ему усадить Джуэл себе на чресла. Пока она медленно двигалась вверх и вниз на его мужском орудии, Энис терлась грудью о припухшую щеку маркиза.

— Не все, но большинство, — продолжал Тристан, думая о том, что пышногрудая Джуэл — едва ли не единственное исключение из этого правила.

— Уверен, это так и есть, но теперь меня совершенно не интересуют их чувства, — отозвался Норгрейв, подтверждая предположение герцога о том, что его телесные ощущения и мысли редко мешают друг другу. — Скажи, Тристан, сколько моих бывших любовниц за эти годы приходило поплакать на твоем плече?

Его друг пожал плечами.

— Я давно перестал считать, бессердечный ты человек!

Маркиз засмеялся.

— И сколько этих разбитых сердец и отчаявшихся душ нашли утешение в твоей постели?

— Ну, может, одна или две…

Тристан усмехнулся, поменял положение на кушетке и подпер подбородок ладонью, чтобы было удобнее смотреть. Он без тени смущения наблюдал за грациозными, как у танцовщицы, движениями Джуэл, которая при этом успевала также поглаживать любовника. Когда речь заходила о постельных забавах, Норгрейв становился совершенным бесстыдником. Он гордился своим телом и мужской силой, и его возбуждало, если кто-то наблюдал, как он овладевает женщиной.

По правде говоря, любовная игра парочки на кровати не оставила Тристана равнодушным. Он не забыл, какая у Джуэл нежная кожа, как приятно прикосновение ее темных шелковистых волос к лицу и как она тихо вздыхает, когда он входит в нее… Стоило ему подумать об этом, и внизу живота стало горячо.