Маргарет Джордж - Дневники Клеопатры. Восхождение царицы

На второй колеснице следовали Арсиноя и Птолемей Младший, а за ними катила свита, включавшая, разумеется, полный состав совета регентов — несносного Потина, наставника Птолемея по имени Феодот и военачальника Ахиллу. Потин, отличавшийся, как многие евнухи, непропорционально длинными ногами, возвышался над обоими своими товарищами. Выглядели советники самодовольно: судя по всему, будущее рисовалось им безоблачным. За ними маршировала придворная македонская гвардия.

Выступив на территории дворца, мы обогнули гавань, у храма Нептуна проехали через Форум, свернули на запад и миновали Сому.

«Александр, гордишься ли ты мною?» — хотелось спросить мне по приближении к усыпальнице.

И я мысленно услышала его ответ: «Пока нет, ибо ты еще не совершила деяний, коими можно было бы гордиться».

За Сомой у Гимнасиона нас поджидало еще больше зевак, а чуть дальше толпа народу, главным образом из числа ученых и взыскующих знания, собралась на ступенях Мусейона. Приверженцы различных философских школ различались по величине и форме бород.

Наконец впереди показался холм, увенчанный грандиозным храмом Сераписа. Единственный в Александрии природный, а не насыпной холм представлял собой самое подобающее место для почитания бога нашего города. Это святилище знали во всем цивилизованном мире: огромное сооружение, от одного вида которого захватывало дух. Его впечатляющий контур вырисовывался на фоне неба с движущимися облаками на заднем плане. Внутри беломраморного строения находилось изваяние бога, выполненное из слоновой кости; пусть не столь грандиозное, как статуя Зевса Олимпийского, но тоже весьма впечатляющее произведение искусства.

Мы двинулись вверх по склону холма, в священные владения божества, а толпа народа осталась внизу. Люди наблюдали, как мы сошли с колесниц и стали медленно и торжественно подниматься по храмовым ступеням навстречу поджидавшим нас жрецам, облаченным в пурпур.

Жрецы накинули нам на плечи ритуальные мантии и провели внутрь — в прохладный, темный, отдающий гулким эхом мраморный зал. Когда мы медленно подошли к статуе Сераписа, перед ним вспыхнул священный огонь.

— Хорошее предзнаменование, — возгласил один из жрецов. — Бог приветствует вас.

Они принесли серебряный сосуд с двумя ручками и налили немного воды в золотую чашу. Нам надлежало омочить в ней пальцы, а потом коснуться ими своего языка.

— Бог избрал вас на царство! — провозгласили жрецы.

Они подошли к усыпальнице позади статуи и вынесли небольшой сундучок, обитый железными обручами и запертый на осыпанный драгоценными камнями замок. У одного из жрецов на шее висел ключ; открыв сундук, жрец дрожащими руками извлек оттуда две полоски материи. Македонские венцы.

Жрец вручил мне повязку.

— Возьми и надень ее сама, — молвил он.

В сумраке храма я смотрела на скромный кусок материи — он воплощал в себе великую власть. Ибо сам Александр носил не золотую корону, как другие правители, а вот такую головную повязку.

Я взяла ткань, наложила себе на лоб, соединила сзади концы и завязала их узлом на затылке.

— Отныне ты царица.

Мне казалось, что полоска материи сдавила мое чело, как обруч, превосходящий тяжестью золотую диадему.

Тот же ритуал повторили для Птолемея.

— Теперь обратись к Серапису и скажи: «Мы принимаем державу, править которой ты призвал нас, и уповаем на то, что будем достойны твоей высокой милости».

Признал ли нас бог? О Исида, это ведомо лишь тебе. Действительно ли боги всегда внимают обращенным к ним словам или же они порой устают и отвлекаются на что-то иное?

Потом мы снова вышли на открытую галерею храма. Солнце слепило наши успевшие привыкнуть к полумраку глаза, толпа внизу издавала восторженные крики, ветер слегка раздувал одеяния, словно в знак благословения.

Свершилось. Я стала царицей. Вместе со священной головной повязкой я возложила на себя обязанность лелеять и защищать то, что отныне было моим, — город, его жителей и весь Египет.

— О мой народ! — Я призывала всех разделить со мной радость. — Да пошлют мне боги счастье, чтобы всегда быть достойной вашей любви, и мудрость, чтобы сохранить Египет для вас!

Коронация в Мемфисе проходила совсем по-другому. Второй раз в жизни меня везли по Нилу, но как не похоже это было на предыдущее путешествие. На сей раз мы плыли не на маленькой лодчонке с навесом, а на золоченой царской ладье с длинными рядами весел. Народ по пути следования бросал свои дела и выбегал на берег реки, только ослики продолжали неустанно вращать водяные колеса. Люди встречали нас улыбками, в их голосах звучала искренняя радость. Мы с Птолемеем стояли на палубе и приветствовали своих подданных.

Когда мы плыли мимо пирамид, я вдруг осознала: отныне и они принадлежат мне. Да, весь Египет стал теперь моим — и его древние памятники, и безбрежные пески, и даже Нил! Переполнявшие меня чувства были так сильны, что я не находила слов.

Мемфис располагался неподалеку от пирамид, и речной причал к нашему прибытию украсили стягами и гирляндами из лотосов. Дорогу окаймляли финиковые пальмы, их пыльные ветви смыкались над головами, образуя навес. Пальмы шелестели, словно приветствуя нас. Сквозь ветви я разглядела стены из известняка, окружавшие внутренний дворец и храмы; из-за них Мемфис называли «Городом белых стен».

Здесь издавна короновались фараоны, и здесь же был провозглашен владыкой Египта Александр. Его преемники поступали так же, отдавая дань исконным традициям и древним богам.

До Александра Мемфис был величайшим и важнейшим городом Египта, резиденцией фараонов и местом проведения священных мистерий Осириса. Сегодня нам предстояло пройти посвящение в эти мистерии. Обряд проводил верховный жрец бога Птаха, облаченный в длинное полотняное одеяние с наброшенной сверху леопардовой шкурой. Церемония велась на египетском языке, и я испытывала законную гордость, ибо единственная из семьи удосужилась выучить его и понимала, что к чему.

В полумраке внутреннего храма мы получили символы владычества фараонов: золоченый крюк, цеп, скипетр, льняные одеяния из Нижнего Египта и церемониальные кожаные передники. На головы нам водрузили уреи — золотые изображения священной кобры, покровительницы Египта.

Я ухватилась за рукоятки крюка и цепа, крепко сжала эти сакральные, так и льнувшие к моим рукам жезлы и мысленно поклялась не расставаться с ними до тех пор, пока смерть не вынудит меня разжать хватку. Они принадлежат мне — а я им.

Но на этом церемония не завершилась. Ритуал наделения властью требовал, чтобы новоиспеченные фараоны впрягли в ярмо и провели по улицам священного быка Аписа. Это должно показать народу: мы достаточно сильны, чтобы защищать его; одновременно нам надлежало вновь и вновь повторять клятвенное обещание не проявлять жестокости по отношению к тем, кто пребудет под нашей властью, как ныне пребывает под нашим игом бык.