Барбара Картленд - Благоуханье роз

Но ей было мучительно больно оттого, что с каждым часом, с каждой минутой приближалось мгновение, когда он распрощается с ней.

После этого она никогда уже больше его не увидит.

Время истекало неумолимо.

Николь подумала, что пусть даже маркиз равнодушен к ней. Все же пока еще у нее есть возможность быть рядом с ним. Она вскочила с кровати.

Она только что умылась и как раз начала одеваться, когда раздался стук в дверь. Догадавшись, что это Довкинс, Николь быстро накинула халат и крикнула:

— Войдите!

Довкинс вошел.

— Его светлость просил передать вам, мисс, чтобы вы захватили шляпку, так как сразу же после завтрака вы с его светлостью сойдете на берег.

— Его светлость берет меня с собой? — взволнованно спросила Николь.

— Это все, что мне поручено передать, мисс, — ответил Довкинс. — Карета отвезет вас в британское посольство.

Он вышел и закрыл за собой дверь. Николь смотрела на свое отражение в зеркале, но не видела ничего, испуганная новой догадкой.

Вероятно, маркиз хочет препоручить ее британскому послу.

Его превосходительство отправит ее в Англию отдельно, в то время как маркиз поедет один в королевских вагонах.

Николь почувствовала, что камень, который лег на ее сердце, когда она испугалась за Джимми, вернулся опять. Свет солнца померк у нее перед глазами.

Николь надела платье, в котором отправилась в эту поездку.

Она знала, что оно выглядит потрепанным, но другого у нее не было, да и все равно маркиз не заметит.

«Все кончено», — сказала Николь про себя, чувствуя, что даже «Мадонна в беседке из роз» оставила ее.

В салоне она не обнаружила никого, кроме стюарда, который подал ей завтрак.

— А где его светлость? — не удержалась она от вопроса.

— Его светлость уже позавтракал, мисс, и сейчас отдает распоряжения на причале.

Не желая заставлять его ждать, Николь торопливо проглотила завтрак, выпила кофе, взяла перчатки и выбежала на палубу.

У причала стоял большой экипаж с королевскими гербами на дверцах.

В первое мгновение Николь не заметила маркиза.

Потом она увидела его: он говорил что-то второму помощнику капитана и Довкинсу.

Они стояли возле багажной кареты.

Николь спустилась по трапу, и маркиз помог ей сесть в экипаж, присланный британским посольством.

Лошади тронулись.

Они ехали в молчании, потом маркиз внезапно сказал:

— Я хочу кое о чем спросить вас, Николь.

Она повернула голову, чтобы взглянуть на него, и маркиз, видимо, понял, что она взволнована.

Он видел, как дрожат ее губы.

Маркиз долго смотрел на нее, а потом спросил:

— Вы любите меня, Николь?

Это было настолько неожиданно, что на мгновение она утратила дар речи.

Ее большие глаза, казалось, заполнили собой все лицо.

От смущения кровь прилила к ее щекам, и ресницы дрогнули, когда она опустила глаза.

Маркиз ждал.

Еле слышно Николь пробормотала:

— Да.

— Я знал, что я не ошибся, — сказал маркиз и посмотрел в окно.

Николь с горечью подумала, что теперь он отнял у нее даже гордость.

Возможно, ему было ее жаль.

Это было еще мучительнее, чем любить его, зная, что он не догадывается о ее любви.

Карета подъехала к воротам британского посольства. На флагштоке развевался государственный флаг Соединенного Королевства.

Маркиз сказал:

— Не удивляйтесь ничему, что я буду говорить послу. От вас требуется только со всем соглашаться.

Николь ничего не поняла, но задавать вопросы не было времени.

Карета остановилась.

Адъютант ждал их у двери и когда часовые взяли на караул, приветствовал их со всем уважением.

Потом он провел Николь и маркиза в приемную.

Посол, красивый мужчина с седеющими висками, живо напомнил Николь отца.

— Рад видеть вас, милорд, — сказал он маркизу. — Но я и не подозревал, что вы здесь, пока не узнал с большим опозданием, что вы оставили на станции королевские вагоны.

— У меня были причины отправиться в Константинополь, — ответил маркиз, — а теперь позвольте представить вам мисс Танкомб, которая, как я обнаружил, была не в состоянии выбраться из этого почти уже осажденного города.

Посол пожал Николь руку:

— Представляю, как вы волновались, мисс Танкомб.

Николь улыбнулась, а маркиз сказал:

— И теперь, когда я привез ее в безопасное место, я хочу, чтобы нас обвенчали немедленно!

Посол удивился, а Николь так и застыла на месте.

Она не могла поверить, что маркиз действительно произнес эти слова.

Николь уставилась на него, думая, что ослышалась, а маркиз взял ее за руку.

Сердце едва не выпрыгнуло у нее из груди, и комната показалась ей залитой таким ослепительным светом, что стало больно смотреть.

— Разумеется, милорд, это можно устроить, — сказал посол. — Я пошлю за своим капелланом.

— Спасибо, — ответил маркиз, — А теперь мне нужно с вами кое-что обсудить. Нельзя ли моей невесте отдохнуть в другой комнате?

— Не сомневаюсь, что моя супруга будет рада познакомиться с мисс Танкомб, — сказал посол и, улыбнувшись Николь, добавил: — Позвольте я вас провожу.

Николь посмотрела на маркиза.

Он улыбался, и в глазах его было выражение, которого она не могла понять.

— Предоставьте все мне, — сказал он так тихо, что она едва сумела расслышать.

Посол подошел к двери и распахнул ее.

Николь ничего не оставалось, как только бросить последний взгляд на маркиза и последовать за ним.

Они прошли в ту часть посольства, которая, как поняла Николь, была жилой половиной.

Супруга посла ждала в гостиной. Посол представил ей Николь, добавив:

— Эта несчастная юная леди сидела взаперти в Константинополе, и лишь маркиз Риджмонт вызволил ее оттуда.

Он улыбнулся и продолжал:

— Маркиз попросил обвенчать их, и я уже поедал за капелланом. Я уверен, моя дорогая, что вы до тех пор о ней позаботитесь.

— Ну конечно! — воскликнула супруга посла. — Как чудесно, что вы обвенчаетесь здесь! Представляю, как вам было страшно в Константинополе, в который со дня на день могут ворваться эти ужасные русские!

— С маркизом… я была счастлива, — сказала Николь.

— И теперь вы сыграете свадьбу! Это так романтично! — вновь воскликнула супруга посла.

Потом, внимательно оглядев Николь, она сказала:

— Я полагаю, моя дорогая, что вы захватили с собой не много вещей?

— Очень мало, — правдиво ответила Николь.

— Ничего, я уверена, мы что-нибудь придумаем, — сказала супруга посла. — Дайте-ка сообразить… У меня две дочери, и одна из них как раз вашего роста.

Поняв, что она имеет в виду, Николь сжала вместе ладони.

Больше всего на свете ей хотелось выглядеть красивой в глазах маркиза.