Кэтрин Коултер - Магия Луны

— Насколько я понял, он у тебя такой же тонкий и деликатный, как таран или, быть может, стенобитная машина? Как Люсия?

— Вот именно. Эти двое, если, конечно, будут действовать совместно, способны заставить Наполеона улепетывать обратно в Россию.

— Вчера Люсия случайно упомянула о взаимоотношениях твоей жены и бывшей любовницы. Виктория едва не сгорела от любопытства.

— Они обе напали на меня! А Фрэнсис нокаутировала очень, надо сказать, чувствительным ударом в живот. Боже, что это были за времена!

За разговорами и воспоминаниями время летело незаметно. Неожиданно Рафаэль очнулся:

— Черт побери, я совершенно забыл, что обещал повезти Викторию кататься в парк!

— Ничего страшного. Мы же сегодня вечером увидимся у Люсии. Рафаэль…

— Что?

— Ты там присматривай за малышкой.

— Непременно. Мог бы и не напоминать мне об этом! Однако Дамьен был в Лондоне, и это обстоятельство очень тревожило Рафаэля. Хотя, конечно, Дамьен не знал и вроде бы никак не мог узнать, где именно находится Виктория и с кем. Кроме того, он даже не догадывался, что его блудный брат уже закончил чтение своей книги странствий и вернулся домой.

«Наверное, у него что-то случилось», — подумала Виктория, украдкой поглядывая на Рафаэля из-под опущенных ресниц. Он казался удрученным, придавленным грузом каких-то неведомых ей проблем. Он был рядом, но в то же время так неизмеримо далеко, что, наверное, и не замечал, что происходит вокруг.

А вокруг было так много любопытного! Виктория во все глаза смотрела по сторонам, стараясь не пропустить ничего интересного. Она никогда в жизни не видела такого скопления народа. Красивые женщины рядом с безукоризненно элегантными мужчинами катались верхом или в роскошных открытых колясках, а некоторые просто неторопливо прогуливались по тенистым аллеям огромного парка. Отовсюду доносились шутки и веселый смех. Но Рафаэль здесь никого не знал, Виктория и подавно, поэтому общее веселье, казалось, обходило их стороной.

— Осторожнее, Виктория, — нарушил молчание Рафаэль и снова погрузился в одному ему известные мысли.

«Что ж, — философски рассудила Виктория, — по крайней мере он помнит о моем существовании. И на том спасибо».

Решив во что бы то ни стало привлечь его внимание, Виктория начала разговор:

— Вам нравится, как я сижу в седле?

— Да.

— А как вы находите мою шляпку? Знаете, эти перышки специально покрасили, чтобы они лучше подходили к голубому бархату.

— Очаровательно.

— А мои туфельки, между прочим, сделаны из самой лучшей испанской кожи.

— Замечательно.

— А моя рубашка вся в кружевах.

— Да, это прелестно…

— Ну наконец-то вы все-таки обратили на меня внимание. Послушайте, Рафаэль, мне не нравятся ваши бесконечные секреты. В конце концов я не маленький несмышленый ребенок. Расскажите мне, как прошло посещение мистера Вестовера. Я наследница?

— Пока да, но очень быстро перестанете быть ею, если Дамьен продолжит свои гнусные махинации.

— Не понимаю. Объясните мне, пожалуйста, что все это значит!

— Это значит.., что вам, моя дорогая, лучше ничего не знать.

— Но, Рафаэль, — воскликнула возмущенная девушка, — вы забываете, что я — главное действующее лицо этой странной пьесы. И если вы не расскажете мне все, причем очень подробно, я сама отправлюсь к этому поверенному с визитом.

Она увидела, что ее возмущенная тирада задела его больше, чем он хотел показать. Судя по крепко сжатым губам и моментально потемневшим глазам, Рафаэль принадлежал к той категории людей, которые тяжело переносят, когда им перечат или предъявляют ультиматумы.

— Вы, моя девочка, — очень ласково, даже как-то вкрадчиво сказал он, — будете делать только то, что вам скажут. Вы меня поняли?

— Конечно, не поняла, — откровенно усмехнулась она. — Разве вы забыли, что я наивна, глупа и бестолкова? Так что я абсолютно не способна что-либо понять.

— Виктория, я… Черт бы вас побрал, прекратите смеяться надо мной! Я же изо всех сил стараюсь вас защитить.

— Я вижу. Только почему вы считаете, что я при этом должна ходить в шорах? Я не могу больше оставаться в полном неведении! Я должна если не действовать, то по крайней мере знать, что происходит!

Но Рафаэль не хотел говорить девушке, что ее мучитель где-то рядом, в Лондоне. Он даже сам себе не мог объяснить, почему ему так мучительно, до боли, не хотелось, чтобы в ее чистых, ясных и смеющихся глазах снова поселился страх.

— Не стоит настаивать, — после значительной паузы пробурчал он, — должен сказать, что вы довольно назойливы и вам недостает хороших манер. Надеюсь, вы удовлетворены, что ситуация находится под контролем… Ну как, на сегодня вам уже достаточно общения с местным обществом? — И не дожидаясь ответа, Рафаэль повернул к дому леди Люсии.

Улыбка медленно сползла с лица глядевшей ему вслед девушки. Он ее защищает? Интересно, кто его просил? Ладно, пришла пора брать дело в свои руки. Завтра она посетит мистера Вестовера. Сама.

Смех и веселье, царившие за ужином, заставили Викторию позабыть о Дамьене, своей обиде на Рафаэля и его бесцеремонное обращение, так же как и обо всех остальных неприятностях и проблемах.

Фрэнсис Хоксбери оказалась очаровательной и очень дружелюбной молодой женщиной, обладавшей способностью с первого взгляда располагать к себе собеседников. Что же касается Хока, или Филипа, — Виктория так и не поняла, как его следует называть, — то он чем-то напоминал Рафаэля, по крайней мере внешне: такой же высокий, мускулистый и, видимо, очень сильный. Его лицо, обрамленное темными шелковистыми волосами, было довольно смуглым, как у человека, который долго жил под южным солнцем. Только глаза были не серебристо-серые, как у Рафаэля, а изумрудно-зеленые, но такие же живые и веселые.

Веселье лилось рекой, такой же полноводной, как изумительное белое вино, аккуратно доставляемое из подвалов леди Люсии.

— Виктория, по-моему, вам уже хватит пить, — неожиданно проговорил Рафаэль. — Диди, у вас не найдется лимонаду для этой молодой леди?

— Это вам пора переходить на лимонад! — возмутилась Виктория. — Если я не ошибаюсь, вы приканчиваете уже третий бокал.

— Ошибаетесь.., четвертый. Но я мужчина и гораздо больше привык к…

— Ваша речь удивительно напоминает что-то, — с манерной медлительностью произнесла Фрэнсис. — Кажется, именно такие интонации звучали в голосе моей гувернантки. Оставьте ее, Рафаэль, Виктория уже давно вышла из того возраста, когда ее надо столь тщательно опекать.

— Спасибо, Фрэнсис. Между прочим, наш бравый капитан никак не может отказаться от привычки всеми командовать.