Барбара Картленд - Самозванка поневоле

— Ну вот, теперь она у тебя есть, — ответил маркиз. — Я изменил ее название — отныне она «Морская Нимфа».

Так по-гречески звучало ее имя. О, сколько радости доставил он ей этим!

«Морская Нимфа» — это действительно сюрприз.

Она оказалась намного больше, чем можно было ожидать.

Урса поняла, что маркиз строил ее с расчетом испытать на ней свои идеи в оснащении боевых кораблей.

— Я расскажу тебе обо всем этом позже, — сказал он, когда они ступили на борт. — Теперь же я могу сосредоточиться лишь на одном, исключительно на одном — на моей жене.

Они ужинали в доме недалеко от Дувра, принадлежавшем маркизу.

Он иногда пользовался им, когда дальнее путешествие начиналось ранним утром.

Иногда ночевал в этом доме, когда возвращался в Англию поздно вечером, чтобы не ехать в экипаже ночью.

Это был небольшой, но прекрасно обставленный дом.

Слуги, обрадованные присутствием хозяина, приготовили праздничный ужин.

Столовая была украшена цветами.

Потом они поднялись на «Морскую Нимфу», и Урса обнаружила, что каюта владельца яхты, занимавшая всю носовую часть, превращена в беседку, заполненную розами, лилиями, орхидеями…

Яхта тотчас медленно вышла из гавани.

— Теперь наконец мы можем рассчитывать на безмятежный вечер, — сказал маркиз, — не опасаясь, что нас будут беспокоить, а завтра мы отправимся в чудесные края, где, я надеюсь, ты еще никогда не бывала.

— Расскажи мне о них, — попросила Урса.

Он покачал головой.

— Я расскажу тебе позже.

Он ушел в каюту, расположенную рядом, а Урса разделась и легла.

Постель была большая и уютная.

Лежа в ней, девушка видела звезды над головой.

Когда бросили якорь в бухте, в тишине слышался лишь ленивый плеск волн о борт судна.

Ей не пришлось долго ждать.

Маркиз вошел и несколько мгновений стоял, гладя на нее, такую прекрасную, со светлыми волосами, рассыпавшимися по плечам.

Он лег и обнял ее, чувствуя дрожь волнения во всем ее теле.

И для него этот момент был самым волнующим и трепетным в жизни.

— Я люблю тебя, мое сокровище, моя восхитительная маленькая жена, — сказал он. — Теперь ты принадлежишь мне, и никто никогда не отнимет тебя у меня.

— Я люблю… тебя, — шептала Урса.

— А я обожаю тебя, — вторил он.

Но к чему слова, когда он целовал ее, и восторг блаженства заполнял каждую ее клеточку, и ей казалось, что она возносится к небесам.

Звезды сияли в ее груди.

Его руки и губы касались ее тела и вызывали в ней такой экстаз, о котором она и не подозревала.

И тогда звезды в ее груди неожиданно обратились в маленькие язычки пламени.

Было невозможно ощущать такой пожар страсти и оставаться живой.

И тогда маркиз сделал ее своею, и они стали едины, полностью растворившись друг в друге.

Маркиз разложил на столе свои схемы.

— Вот что мы можем предложить им. Это сделаешь ты, поскольку говоришь по-гречески намного лучше меня и сможешь точно объяснить назначение этого оборудования.

— Я сделаю это, — вдохновилась Урса, — и, надеюсь, он будет в восторге от того, что ты изобрел для него.

— От того, что мы предлагаем ему, — поправил ее маркиз. — Ты — часть этого плана, мое сокровище, и очень большая часть.

— Ты льстишь мне, — смутилась Урса, — но я рада слышать это. А пока я только еще пытаюсь понять довольно сложную конструкцию судна.

— Я знаю это, — кивнул маркиз, — и тебе все блестяще удается. Орестос непрестанно говорит мне, какая ты удивительная, и я начинаю ревновать, видя его внимание к тебе.

Урса рассмеялась.

После приезда в Афины она проявила большие способности в части убеждения греков, что изобретения маркиза уникальны, так как позволяют усовершенствовать их боевые корабли.

По сути дела, новое оснащение давало греческим судам преимущество над прочими кораблями в Средиземноморье.

Несомненно, их свадебное путешествие было самым необычным.

Сначала маркиз повез ее в Африку, поскольку там никто их не знал и не мог побеспокоить.

Он не хотел ни с кем говорить и смотреть на кого-либо, кроме нее.

Это были две недели такого неземного счастья, что Урса не могла представить, как они уедут оттуда.

Однако, пока они медленно продвигались по Средиземному морю, маркиз начал говорить с ней о своей работе.

Урса чрезвычайно увлеклась этим.

Она уже осознала, в чем может заключаться ее помощь.

Наконец они прибыли в Афины. Мистер Орестос уже ждал их.

Урса незамедлительно включилась в дела, как будто только и занималась всегда подобной работой.

Греки с большим энтузиазмом принимали все их предложения.

Были разработаны и приняты окончательные планы обновления греческого флота, и настало время прощания с Афинами.

— Куда мы направимся теперь? — спросила Урса.

Муж не отвечал, и она поняла — он держит что-то в секрете от нее.

— Что-нибудь случилось? — поспешно спросила она.

— Ничего плохого, мое сокровище. Даже, я бы сказал, весомый комплимент нам.

— В чем?

— В том, что у меня здесь.

Маркиз взял со стола конверт, и Урса увидела на нем печать с внушительным гербом.

— Ты хочешь прочесть это, — спросил он, — или мне рассказать его содержание?

— Лучше расскажи мне и постарайся смягчить удар, если там неприятность.

— Все не так уж плохо, — улыбнулся он.

Затем взглянул на нее и придвинулся ближе.

— Что-то я давно не целовал тебя, — возмутился он. — Когда ты начинаешь говорить со мной как партнер, я забываю в этот миг нежность твоих губ.

Он страстно притянул ее к себе и стал пылко целовать.

Она чувствовала, как желание вновь овладевает ими.

— Дорогой, подожди, мы должны закончить работу, — задыхаясь, еле проговорила Урса.

— Работа может подождать, работа — ничто по сравнению с моей жаждой, — ответил маркиз.

Он увлек ее из каюты, которую они превратили в рабочий кабинет, в каюту, где они спали.

Запер дверь и вознес Урсу на кровать.

Она не протестовала, поскольку успела постигнуть: нет ничего важнее, чем счастье, которое они обретали в объятиях друг друга.

Он снял мундир и галстук и вновь целовал ее.

Невозможно было о чем-либо думать — их поглотил всесильный экстаз.

— Я люблю тебя, — сказала Урса.

— Ты моя, — промолвил маркиз, — моя целиком. Скажи, существует ли еще что-нибудь на свете, кроме нашей любви?

— Больше нет ничего, — ответила Урса, — и я хочу, чтобы ты всегда чувствовал это.

Они вновь поднимались в небо.