Советско-Вьетнамский роман - Андрей Игоревич Фальков

Шульца то, что водитель закрыл приборный щиток тряпкой, чтобы скрыть свет контрольных лампочек. Ориентировались на маячок – на заднем мосту грузовика был нарисован белый круг, освещаемый слабым синим фонарем, закрепленным под кузовом. Как находил дорогу водитель головной машины, оставалось тайной. Так, в полной темноте, они ехали от первого склада около двух часов. Периодически водители останавливались, глушили моторы и прислушивались. Пока все было спокойно. На небе взошла луна, и поехали быстрее.

Внезапно средний грузовик притормозил. Прогудел сигналом и, развернувшись почти поперек дороги, заехал по самую кабину в заросли. Из него выскочили водитель и проводник, выбежали на дорогу и стали прислушиваться.

Водитель Лана тоже резко затормозил, свернул в джунгли и заглушил двигатель.

– Яньки! – крикнул он ставшее общеупотребительным слово, – Ньынг ке тху ми4!

– Воздух! – по-русски выкрикнул Шульц, выскочил из машины и кинулся ничком на землю. Где-то в стороне стремительно нарастал гул двигателей крупного самолета.

– Вставайте, – тихо сказал Лан, который прислушивался стоя, – мимо летит.

Шульц встал, отряхиваясь. Гул, достигнув максимума, постепенно стихал.

– Думаете, они нас могут заметить?

– Тепло, – Лан похлопал рукой по мотору, – они наводят ракеты на тепло. Если прикрыть, будет не так заметно, – Лан покачал рукой широкие листья, упавшие на капот.

Однако гул не стихал. Самолет, казалось, облетал их отряд по большой дуге. Вьетнамцы тревожно переговаривались.

– «Геркулес». Специально сделали самолет для охоты на автомобили, – шепотом пояснил Лан и добавил несколько слов, в которых Шульц опознал вьетнамские проклятия.

– Как мы на птиц охотимся. «Пиф-паф», – изобразил Лан выстрелы, – они охотятся. За нами. До куи ми кут ди5!

Он погрозил кулаком воздуху.

Внезапно ровный гул мотора прервался сухим треском выстрелов. Строчил авиационный пулемет. Затем гулко забухала пушка с самолета. Раздалось несколько взрывов.

– Впереди, – махнул рукой Лан.

Шульц сам все прекрасно слышал и ясно понимал картину боя. Впрочем, боем назвать это трудно, ни одного выстрела с земли по самолету не было произведено. Тяжелый «ганшип», транспортный самолет, вооруженный пушками, прочесывал джунгли, поливая их дождем раскаленного металла. В ответ на выстрелы на земле что-то грохнуло, ухнуло, и небо озарила багровая вспышка. Лан снова выругался. Шульц прекрасно понимал его. Американцы обнаглели до предела, чувствуя свою неуязвимость – они переоборудовали простой неуклюжий транспортник в штурмовик. Сюда бы один истребитель… Но истребителя не было.

Впереди раздался еще взрыв. Пушка и пулеметы стучали не умолкая. Самолет заложил еще вираж и прошелся по уже пристрелянному месту. Затем, решив, что дело сделано, развернулся и улетел.

– Поехали быстрее туда, – Шульц залез на свое место.

Лан молча кивнул.

В темноте и тишине ехали около часа. Внезапно впереди показались красные огненные всполохи, в ноздри ударил запах горящего бензина и резины.

Немного съехав с дороги, стоял грузовик, а вернее, то, что от него осталось. Кабина разбита в клочья, кузов сгорел, и на земле стояла только рама с двигателем.

Вьетнамцы, не останавливаясь, проехали вперед еще метров триста и только затем загнали машины в заросли и заглушили двигатели. Сопровождающие солдаты рысцой кинулись назад, к разбитому грузовику. Шульц и Лан пошли следом. Внезапно оба солдата, осматривающих машину, закричали. Лан ответил им, сорвался с места и побежал. Не понимая, в чем дело, Шульц ускорил шаг.

– Что случилось? – крикнул он в темноту.

– Санитарный, – ответил Лан откуда-то сбоку.

Шульц подошел и понял, в чем дело. «Ганшип» расстрелял санитарную машину, на которой эвакуировали раненых. В ноздри Шульцу ударил неприятный сладковатый запах. В отблесках догорающих огоньков он увидел трупы на раме автомобиля и несколько тел рядом.

– Неужто никого не осталось? – Шульц обратился к Тхи Лану, – неужели все погибли?

– Не знаю, – так же шепотом ответил Тхи Лан и прокричал что-то в темноту.

Внезапно, будто в ответ на его крик, снова раздался рев моторов. «Геркулес» летел в их сторону. Уже поднаторевший в таких налетах, Лан бросился прямо в джунгли, Шульц за ним, понимая, что сейчас начнут обстреливать дорогу. Впереди с хрустом и треском бежал один из солдат. Внезапно ярко-белая вспышка выхватила фигуру солдата из темноты, осветила его силуэт. Раздался несильный, но резкий взрыв. Шульц, думая, что начался обстрел с самолета, упал. До него донесся болезненный вскрик солдата, а затем мучительные стоны. Шульц быстро пополз вперед, к раненому вьетнамцу, но Тхи Лан, лежащий впереди, прижал его, не давая двигаться.

– Он ранен! – Шульц попытался сбросить руку Лана.

– Нельзя, – Лан лишь сильнее вдавил его в землю.

– В чем дело?

– Мины.

– Что? – Шульц похолодел, когда до него дошел смысл этих слов, – откуда?

– Оттуда! – Лан поднял палец в небо, – с самолета.

«Охотник за машинами» тем временем надвигался. Рев его двигателей достиг крещендо, когда ударили пушки. Осколки с гудением вспороли воздух. Впереди что-то грохнуло, – снаряды попали в один из грузовиков. Самолет пошел по кругу, расстреливая грузовики из пулемета, затем развернулся, и гул начал удаляться.

– Может, все? – с надеждой спросил Шульц.

– Нет. Он нас видит. Сейчас вернется.

Это было отвратительное состояние, – лежать посреди минного поля и знать, что за тобой следит противник, который видит тебя в темноте по выделяемому теплу.

Пулемет стеганул по ветвям. Листья и обломки сучьев посыпались на Шульца. Стреляли явно прицельно. Моторы ревели прямо над головой. Шульц вжался в землю, вытянул руки вперед и нащупал прямо перед собой какую-то липкую жижу. Он подтянулся, запустил в нее руки, затем весь погрузился в лужу, оставшуюся после дождя.

– Лан, сюда, – шепнул он.

– Мины.

– Нет мин. Сюда.

Дао Тхи Лан плюхнулся рядом. Шульц запустил обе руки в жидкую грязь и, содрогаясь от омерзения, вылил пригоршню себе на голову.

– Тепло, – шепнул он Лану, – грязь закроет тепло.

Лан шумно завозился в луже. Пулемет стих, потеряв их из виду, а затем с новой силой ударил куда-то в сторону.

Самолет заходил на третий круг.

– Дьявол, – выругался Шульц. В ягодицу ему вцепилась пиявка. Омерзительно холодная жижа облепила тело и натекала в сапоги. Вместе с жижей в сапог залезла какая-то противная тварь и начала кусаться.

Гремя пушками и пулеметами, самолет прошел над их головами. Пули звонко ударяли где-то в стороне дороги. Раздался громкий взрыв. В спину впилась еще одна пиявка. Постепенно звук моторов стих. «Геркулес» улетел, на этот раз окончательно.

– Зараза! – Шульц попробовал отодрать пиявку, не вылезая из грязи, – и долго нам здесь сидеть?

– До рассвета, – Лан был невозмутим

– А потом?

– Мины будут видны.

– А где эти мины?

– На ветках.

Проклиная все на свете, – американцев, грязь, мины, пиявок, – Шульц осторожно, задним ходом, выполз из ямы. Вслед за