Виктория Холт - Неуемный волокита

Выбор ее пал на Шарлотту де Сов. Молодая и красивая, она к тому же блистала умом и остроумием. В любовных делах отличалась ненасытностью; барон, ее муж, явно не мог удовлетворить такую женщину. Он был статс-секретарем, хорошим политиком, но, поскольку проявлял больше интереса к залу заседаний, чем к спальне, вряд ли стал подходящим мужем для Шарлотты. Вышла она за него семнадцатилетней, а теперь, в двадцать три, была опытной светской женщиной, завела любовников для своего удовольствия; и должна была завести еще двух по долгу службы.

Екатерина послала за Шарлоттой и, когда та пришла, обняла ее. Потом, отстранив на расстояние вытянутых рук, пристально вгляделась в миловидное, чувственное лицо фрейлины.

— Иногда мне кажется, — сказала королева-мать, — что ты если и не самая красивая женщина при дворе, то самая соблазнительная.

Шарлотта, потупясь, ответила:

— Эта честь принадлежит королеве Наваррской, мадам.

— О королевах всегда говорят, что они красивее простых женщин. На корону всегда сыплются комплименты. Даже меня несколько раз называли красавицей, когда я была королевой Франции.

Екатерина расхохоталась. Шарлотта хотела присоединиться к ней, но вовремя спохватилась.

— Ты выглядишь свежей, как никогда, дорогая, — продолжала королева-мать. — Это замечательно. Нужно, чтобы ты очаровала двух моих друзей.

— Двух, мадам?

— Оставь свой испуганный вид. Двумя больше — что из того? Ты не спрашиваешь их имен. Я имею в виду двух очень благородных молодых людей, дорогая Шарлотта. Короля и принца. Что скажешь?

— Раз такова воля вашего величества…

— Именно такого ответа я и ждала. Это мои сын и зять. Надо разбить их дружбу. Думаю, принц быстро начнет мучиться ревностью… может быть, и зять, если он способен увлечься одной женщиной. Твой долг — постараться. Разбей их дружбу… и по ходу дела выясни, о чем они ведут разговоры. Но главная твоя обязанность… — превратить этих друзей во врагов.

— Я приложу все усилия, мадам.

— Тогда, дитя мое, ты определенно добьешься успеха.

Шарлотта сделала реверанс. Екатерина снова расхохоталась и взяла ее за плечо.

— Выясни заодно, почему мой зять, имея жену, которую называют самой соблазнительной женщиной при дворе — оно так и есть за одним-двумя исключениями, — постоянно тянется к другим, лишенным ее прелестей. Тут что-то неладное. Исполняй свой долг. Я буду следить за твоими успехами.

Отпущенная Шарлотта ушла с мыслью, что вполне могла бы обойтись без этого поручения. У нее были любовники, выбранные по своему вкусу; ее не особенно привлекали как маленький жеманный Алансон, так и немытый грубый беарнец.

Генрих увлекся. Это не походило на легкие связи, которым он предавался после женитьбы. Шарлотта де Сов, красивая и страстная, была идеальной во всех отношениях любовницей. Он полагал, что свела их случайность; Шарлотта явилась к нему в покои с устным посланием к Марго от королевы-матери; поскольку Марго не оказалось, попросила аудиенции у короля Наварры, чтобы передать послание ему. В чем оно заключалось, Генрих забыл; это не имело значения; он сразу же понял, что за этой женщиной стоит поволочиться.

На ухаживание он потратил гораздо больше сил, чем обычно, но это его не смущало; победа того стоила. И теперь ему казалось, что Шарлотта увлечена им так же, как он ею; она доказала это ему — в высшей степени умело, уж он-то знает толк в этом искусстве.

— Клянусь нашей Девой Марией в конце моста — я понятия не имел, что значит предаваться любви, пока не встретил мою Шарлотту.

Разлука с ней была невыносима, но Шарлотта ускользала от него. У нее есть обязанности в покоях королевы-матери, объяснила она, и они не позволяют ей приходить так часто, как хотелось бы. Придется ему набраться терпения.

Генрих пообещал, что наберется; ради нее стоило потерпеть. К тому же теперь его больше не привлекала ни одна женщина.

Поэтому когда они не могли встретиться, он бывал неутешен. Быстрый любовный акт в кухонных лабиринтах с какой-нибудь служанкой уже не мог удовлетворить его; близость теряла свою остроту, если партнершей была не Шарлотта.

Однако у нее имелись обязанности, и приходилось смиряться. В этот день она сказала ему, что должна шить в покоях королевы-матери рубашки для каких-то благотворительных целей.

Мысль о том, что милая Шарлотта склоняется над каким-то грубым одеянием, приводила его в ярость; но, как сказала она, приходилось набираться терпения.

Сидеть в своих покоях Генриху стал невыносимо. Может, поиграть в теннис, поскольку больше почти ничего не остается; он не мог уехать верхом далеко без шпиков и охранников королевы-матери, напоминающих, что он пленник. Последнее его не особенно беспокоило; сейчас он хотел находиться только при французском дворе, рядом с Шарлоттой; считал, что лучше быть пленником здесь, чем свободным человеком в Беарне.

Он вышел и, проходя мимо покоев Алансона, услышал женский смех. Счастливчик, его может удовлетворить любая!

Еще недавно Генрих мог распахнуть дверь и очень развеселиться, застав друга в неловком положении, но сейчас настроение у него было не то.

Человек из свиты Генриха с двусмысленной усмешкой сказал:

— Ваше высочество, его милость герцог, похоже, развлекается вовсю.

— Похоже, что да, — ответил Генрих.

— Говорят, у него новая любовница и притом красавица.

— Рад слышать. Он мой друг, я желаю ему удачи.

— Фрейлина королевы-матери. Из «летучего эскадрона», самого красивого, какие только бывали.

— И самого опасного, — добавил Генрих со смехом.

— А лучшее его украшение — это любовница герцога.

— Брось, не может быть.

— Ваше высочество не считает мадам де Сов самой красивой в «эскадроне»?

Генрих остановился и поглядел на этого человека в упор.

— Лжешь.

— Нет, — ответил тот, скрывая улыбку, он выполнял поручение Екатерины — открыть этому незадачливому королю, что у него есть соперник.

— А я говорю — лжешь! — воскликнул Генрих в гневе, редко вспыхивающем и потому еще более грозном.

— Ваше высочество может убедиться в правдивости моих слов.

С логичной точкой зрения Генрих соглашался всегда.

— Ты прав, — ответил он, вернулся и без колебаний распахнул дверь покоев Алансона.

Мадам де Сов с очаровательным беспорядком в одежде пребывала в объятиях герцога.

Соперничество началось.

Приятно забыть ужасы прошлого и посмеяться над гримасами соперников. Генрих обнаружил, что даже страсть к Шарлотте не может захватить его всерьез. И когда первое потрясение прошло, он уже не винил красавицу фрейлину за измену с Алансоном, поняв, что она так же сладострастна, как и он, поэтому ей так же необходимы любовники, как ему любовницы. Узнал, что они с Алансоном у нее не единственные. Сам Гиз находил Шарлотту неотразимой. Генрих понимал, что она должна предпочесть этого красавца ему и низкорослому Алансону. Вскоре ради озорства он принялся играть в соперничество и целыми днями придумывал розыгрыши, которые расстроят соперника. Алансон платил ему тем же, а Марго, браня обоих, говорила, что они становятся посмешищем двора.