Карен Робардс - Потерянный ангел

Сузанна, подоспев как раз тогда, когда Коннелли освободился от курицы, не смогла удержаться от смеха. Она хохотала долго и от души, так что у нее закололо в боку. Никогда ей не приходилось видеть более смешного зрелища, чем это, – Коннелли, удирающий от ее любимой курицы.

– Развлекаешься, да? – Он выпрямился во весь рост и, сложив руки на груди, рассерженно посмотрел на Сузанну.

– Да. – Сузанна вытерла слезы с глаз. – Ее зовут Элиза. Ей десять лет, она просто душка.

– Если ты об этой курице, то она искусала мою руку к чертям собачьим!

– Ты ругаешься.

– И что?

– Ну, – Сузанна еле сдерживала смех, – на этот раз у тебя есть повод. Моя Элиза в самом деле укусила тебя? Но у кур нет зубов. Они не кусаются. Она тебя просто клюнула.

– И все? Так ведь больно чер… ужасно, доложу я тебе.

– Что ты ей сделал?

– Я не мог найти яйца, а все эти старушки сидели вокруг, уставившись на меня и кудахтая. Я решил, они их прячут, и попробовал согнать с гнезд. Тогда одна на меня напала.

– Ну надо же! – воскликнула Сузанна и снова принялась хохотать. Она представила себе Коннелли, этого грозного мужчину шести футов с лишком, под испытующими взглядами кур. Между тем лицо его все больше мрачнело – кому понравится, когда над тобой смеются. И, сделав героическое усилие, Сузанна прекратила смеяться.

– Можешь и не говорить, – промолвила она, взяв себя в руки, – ты ведь никогда раньше не собирал яйца.

– Нет, никогда.

– Ты вообще когда-нибудь бывал на ферме?

– Разумеется, бывал.

– В самом деле?

– Я собирал ренту. – Коннелли не слишком охотно сделал это признание. Сузанна подняла брови, и он пожал плечами. – Когда-то это было одной из моих обязанностей.

– Ты никогда не чистил овощи и не собирал яйца. А пахать ты умеешь? Ну разумеется, нет. А что ты вообще умеешь, позволь тебя спросить?

Он хитро посмотрел на нее.

– Я прекрасно езжу верхом, могу прогнать карету в дюйме от другой и люблю шляться по бабам, умею танцевать, могу перепить любого, оставаясь трезвым, умею играть в карты и выигрывать, могу попасть в пламя свечи с пятидесяти футов и еще много чего могу – сразу и не вспомнишь.

– Вот как. – Сузанна выслушала весь этот перечень, но не поверила. Затем спросила: – Шай, аукционист, говорил, что ты умеешь читать и писать.

– Разумеется, я могу читать и писать. Жаль, что я об этом забыл. Только не говори, что ты не можешь.

– Я могу, и сестры тоже, потому что наш отец – человек образованный и хотел, чтобы мы учились.

– Это замечательно.

– Ты сказал, что собирал ренту. А как еще ты зарабатывал себе на жизнь?

Коннелли ответил не сразу.

– Как-то удавалось.

– В самом деле? Если судить по нынешним обстоятельствам, дела у тебя складывались не очень удачно.

– Ты не знаешь ничего о том, что привело меня сюда.

– Если хочешь рассказать, я буду рада послушать.

– Мне не хочется исповедоваться, уверяю тебя. – Коннелли внезапно ощетинился.

А Сузанна мягко продолжила:

– Я просто уверена, что любому человеку нужно выговориться. Ничего в этом постыдного нет. И ничего страшного, что ты не имеешь представления о работе на ферме. Хотя, когда я тебя покупала, то безусловно надеялась… Но сожалеть поздно. Ты сможешь помочь мне вести мои книги, а отцу – с проповедями. Он последнее время стал плохо видеть, нужно чтобы кто-то их писал за него. А работать на ферме я тебя научу.

– А это нужно? – без всякого энтузиазма спросил он.

Сузанна взглянула на Коннелли, а поскольку она едва доходила ему до плеча, ей пришлось откинуть голову назад, чтобы встретиться с ним взглядом. Она увидела, что он улыбается. В этой улыбке не было ничего чувственного. Мэнди он улыбался по-другому. Сейчас Коннелли просто весело смотрел на Сузанну. Смех искрился в его глазах, и их серая глубина потеплела. Эффект был потрясающим. Сузанна зачарованно смотрела на него, снова осознав, до чего же он хорош собой. Развеселившись, она позабыла, что Коннелли – олицетворение женской мечты.

– Ну конечно. – Она поменяла тон. И покраснела, сообразив, что будет очень глупо попасть под его обаяние. Она же не Мэнди. – Начнем прямо сейчас. Пойдем со мной, я научу тебя собирать яйца.

– Лучше не надо.

– Ты что, трусишь? Будет тебе! Элиза и остальные курочки все еще на дереве, так что в курятнике осталось не больше дюжины.

– Очень вдохновляет, – пробормотал он, но все-таки вошел за ней в курятник, пригнув голову при входе.

Прямо у порога Сузанна споткнулась обо что-то, оказавшееся одним из отцовских сабо. Она обернулась и увидела, что Коннелли стоит в одних носках, только уже основательно промокших и испачканных. Губы ее изогнулись в милой улыбке, и внезапно ей стало с ним значительно свободнее.

– Вот один твой сабо, – показала она. Обнаружив второй на куче соломы, добавила: – А вот и другой.

– Спасибо. Уж как-нибудь обойдусь без них. Вдруг нам придется удирать.

– Не говори ерунды! Начинай искать. В пустых гнездах наверняка найдешь яйца.

Корзинка, которую он принес, была теперь с продавленным дном и лежала рядом со вторым сабо. Коннелли, по-видимому, наступил на нее, когда спешил ретироваться. Разумеется, корзинке пришел конец, но Сузанна улыбалась, когда складывала туда сабо.

– А ты можешь гарантировать, что куры, оставшиеся на страже, на меня не нападут? – Коннелли с опаской поглядывал на десяток несушек. Они не мигая смотрели на него, маленькие черные глазки зловеще сверкали.

Сузанне такая осторожность показалась и забавной, и трогательной, ведь сбором яиц она занималась с тех самых пор, как научилась ходить. Так было заведено в семье – эту работу выполняли дети. Она сунула руку в гнездо под покрытую перьями грудь курицы и, пощупав, вытащила яйцо. Курица по имени Рут квохтнула, но клеваться не стала.

– Видишь? – сказала Сузанна, показывая яйцо. – У тебя есть преимущество. Ты высокий, дотянешься до всех гнезд, а мне, чтобы добраться до дальних, приходится залезать на табурет.

Она завернула угол передника, чтобы складывать туда яйца, – корзинка для этого уже не годилась, – поискала под второй курицей, но ничего не нашла. А Коннелли, не сводя глаз с Матильды и Мейвис, двух ближайших к нему птиц, осторожно шагнул вперед и остановился рядом с Сузанной. Ему пришлось встать довольно близко – курятник, построенный на манер сарая с оцинкованной крышей, сужался в дальнем углу. Его ноги коснулись ее юбки. Сузанна необыкновенно остро ощутила его близость. Ей сразу стало тесно и душно.

– Проверь верхние гнезда, мне до них не дотянуться. – Сузанне с трудом удалось скрыть предательскую дрожь в голосе.

– Это легко поправить, – сказал он.