Виктория Холт - Вечный любовник

Колиньи попытались убить потому, что он был признанным вождем. И может, спокойнее будет житься тому, кто будет лишен качеств вождя?

Смерть витает в воздухе, а жизнь между тем так прекрасна!

Остаться в стороне ему было непросто. Он был королем Наварры, сыном королевы Жанны, бывшей уважаемым лидером гугенотов. И теперь, когда Колиньи лежал раненным, все смотрели с надеждой на него, Генриха.

Он устал, и ему хотелось отдохнуть, но члены делегации продолжали стоять у дверей его спальни. Они побывали у короля и королевы-матери, все им рассказали, потребовали арестовать Гиза.

– Ну и это сделали? – спросил Генрих.

– Нет, ваше высочество. Гиз все еще на свободе. Но королева-мать очень обеспокоена, а король, как кажется, вне себя. Мы заявили о нашей твердой решимости добиваться правосудия.

Генрих вздохнул. Он чувствовал, что они многого не понимают.

– Уже поздний час, – сказал он, позевывая.

Члены делегации обменялись взглядами. Как он может говорить о сне, когда их горячо любимого адмирала чуть не убили?! Ну что за человек этот Генрих Наваррский!

– Ваше высочество, нам надо выработать план действий. Мы хотим завтра собраться у дома адмирала.

– Завтра у нас будет много дел, так что сейчас самое время отдохнуть, – отстраненным голосом произнес Генрих. – Скоро должна прийти моя жена.

Но гугеноты не уходили, а стояли группами, и было ясно, что без прямого приказа они не уйдут. Он не был уверен, что такой приказ следует отдавать, потому что атмосфера в городе была крайне накаленной. Возникла напряженная тишина. В чем дело? Марго что-то слишком задержалась у своей матери, но скоро должна была появиться, и тогда гостям придется уйти.

Гугеноты продолжали горячо обсуждать попытку покушения на адмирала, в шоке оттого, что он едва не лишился жизни.

Как бы поскорее уехать в Беарн, думал Генрих. Сможет ли он объяснить Марго, что им надо покинуть Париж, а если она воспротивится его планам, не уехать ли ему одному?

Марго наконец пришла, заметно чем-то сильно встревоженная. Она бросила взгляд на собравшихся в покоях гугенотов, но едва ли по-настоящему поняла, кто это.

– Что-то случилось? – спросил ее Генрих.

– Я не знаю, – ответила она, и в ее глазах застыл необычный для нее испуг.

– Ложись спать, – велел он.

Марго зашла за портьеру, к своим служанкам, а Генрих вернулся к гостям. Он вдруг почувствовал, что совсем не хочет спать. Он прислушался к их разговору, потом присоединился к нему, но все его мысли были заняты не тем, чтобы привлечь виновных к суду, ему хотелось понять, что за всем этим стоит. Кое-что открыла Марго.

Когда Генрих понял, что она легла, он подошел и распахнул занавески. Она лежала с широко открытыми глазами и смотрела на него.

– Не знаю, но происходит что-то странное. Я чувствую, что-то не так. Все вокруг шепчутся, и я решила, что есть какой-то секрет, который скрывают от меня. Я пожелала доброй ночи моей сестре Клод, а она обвила меня руками и разрыдалась. Умоляла меня не уходить.

– Не уходить – куда?

– Сюда, в эти покои… к тебе.

– Странно.

– А зачем здесь эти люди?

– Они говорят о том, что случилось с адмиралом.

– Жаль, я не знаю, что происходит, – сказала Марго. – Утром потребую у Клод, чтобы она мне все рассказала.

– А сейчас тебе лучше заснуть. Я тоже постараюсь поспать… когда отправлю этих гостей.

Марго с беспокойством ждала, лежа за занавеской; но гугеноты продолжали говорить, а Генрих понял, что его сон как рукой сняло и присоединяться к жене ему не хочется. Он пообещал гугенотам, что, как только наступит утро, они пойдут к королю и на этот раз будут не просить правосудия, а требовать его.

Небо начало светлеть, и он сказал:

– Ложиться спать уже поздно. Скоро наступит утро. Давайте поиграем в жё-де-пом,[2] пока не придет время идти к королю.

Они вышли из покоев, но на их пути встал небольшой отряд стражников короля.

– Что это значит? – воскликнул Генрих.

– Ваше высочество, по приказу короля вы арестованы… и эти господа тоже.

– По какой причине?

– Нам приказано доставить вас в покои короля.

Они были на полпути к королевским апартаментам, когда тишину ночи разорвал звон колоколов, в которые били, кажется, во всем Париже.

Это был канун дня святого Варфоломея, и начиналось избиение гугенотов.

Глава 5

СОПЕРНИКИ

Утренняя заря дня святого Варфоломея осветила залитые кровью улицы, хотя бойня только начиналась.

Люди бегали по улицам, с их мечей капала кровь. Вопли преследователей и их дьявольский смех смешивались с мольбами о пощаде, а на крышах, на ступенях домов, в дверных проемах лежали тела мертвых или умирающих.

Повсюду в воздухе пахло кровью – такой резни Франция еще не знала.

Звонили колокола, люди кричали, падали на колени с мольбами о пощаде, но пощады не было. Не было ничего, кроме желания католиков покончить со всеми гугенотами в Париже.

«Это конец?» – задал себе вопрос Генрих. Взглянув на Конде, он понял, что тот думает о том же. Теперь стало ясно, зачем их вызвали в Париж. Свадьба была лишь ширмой, на самом деле решили заманить в Париж как можно больше гугенотов и перебить их здесь.

А они еще хотели потребовать наказания для покушавшихся на жизнь адмирала!

– Вчера мы были женихами, – произнес Генрих, – чтобы сегодня стать покойниками.

Конде ничего не ответил. Он молился, стоя на коленях.

В помещение, где были заперты Генрих и Конде, вошли король и Екатерина. Глаза Карла налились кровью, его одежда была в беспорядке.

– Вот они! – крикнул он. – Вот эти гугенотские свиньи!

Генрих решил, что настал его смертный час. Когда он со своими спутниками вышел из спальни, командир стражников сказал:

– Проводите короля Наварры и принца Конде в предназначенные для них помещения, а этих каналий отведите во двор, и пусть они получат то, что заслужили.

Генрих начал было протестовать, но ему сказали:

– Вы и месье Конде – пленники короля. И вам следует позаботиться о том, чтобы вас не постигла участь остальных гугенотов.

Зловещие слова. Когда же и с ними произойдет то же, что и со всеми гугенотами Парижа? Казалось, ждать осталось недолго.

– Вот они. Оба здесь! – крикнул Карл.

Он был похож на сумасшедшего, на губах у него пузырилась пена, на щеках играли желваки, а глаза были одновременно прекрасными и сверкали от ярости.

– Вы знаете, что там происходит? – воскликнул он.

– Боюсь, что резня, – ответил Генрих.

– Ты прав, брат. Ваши сторонники получают то, что заслужили все еретики.

– Ваше величество, задумайтесь, что все это значит.