Жорж Онэ - Серж Панин

Выслушав сказанное госпожой Деварен, Серж почувствовал на сердце большое облегчение. Он твердо решил сделать все, чего бы ни потребовала мать его невесты.

— Продолжайте, — отвечал он, — я слушаю вас с полным вниманием и с полным доверием, потому что от вас могу услышать только хорошее и умное.

Она засмеялась.

— О, я знаю, что у вас льстивый язык, мой милый, но я не довольствуюсь словами, и меня не легко заманить лаской.

— Честное слово, — возразил Серж, — я не позволю себе шутить с целью заслужить этим ваше расположение; я говорю от чистого сердца.

Лицо госпожи Деварен при этих словах вдруг озарилось, как пейзаж, закрытый морским туманом, освещается вдруг солнечным лучом.

— Если так, то мы тотчас поймем друг друга, — сказала она. — Вот уж две недели, как идут у нас приготовления к свадьбе; но мы не имели еще возможности поговорить серьезно. Впрочем, все здесь уклоняются от этого. Между тем у нас начинается новая жизнь, и я думаю, что было бы хорошо положить ей прочное основание. Не правда ли, ведь у меня такой вид, как будто я хочу заключить с вами условие? Что поделаете, это старая привычка коммерсантки. Я люблю знать наверняка, куда иду.

— Я не вижу здесь ничего иного, кроме законного вполне требования, и нахожу, что, дав мне свое согласие прежде, чем объявить ваши условия, вы поступили необыкновенно деликатно.

— Не это ли расположило вас в мою пользу? Тем лучше! — сказала госпожа Деварен. — Как вам уже известно, я завишу от моей дочери, которая отныне будет зависеть от вас, и в моем интересе быть с вами в полном согласии.

При этих словах, произнесенных госпожой Деварен с веселым добродушием, у нее слышалась легкая дрожь в голосе. Она отдавала себе отчет в важности партии, которую она играла, она решила во что бы то ни стало выиграть ее.

— Видите ли, — продолжала она, — я неудобная женщина. Я отчасти деспот, я знаю это: у меня сложилась привычка повелевать уже тридцать пять лет. Чтобы вести такие трудные дела, требовалась сила воли. У меня ее было довольно. Ну, конечно, я всего достигла. Теперь я боюсь, чтобы эта дьявольская воля, с которой я имела такой успех в моей торговле, не подшутила бы надо мной. Все окружающие меня уже давно знают, что я горяча, но у меня доброе сердце. Они применяются к моей тирании. Вы недавно в моем доме, Как вы относитесь к этому?

— Я буду поступать так, как другие, — ответил Серж очень просто, — и с радостью позволю руководить собой. Подумайте только, что я живу уже много лет без родных, без близких, а потому будьте уверены, что всякие узы, соединяющие меня с кем-нибудь или с чем-нибудь, покажутся мне легкими и приятными. К тому же чистосердечно прибавлю, — сказал он, меняя тон и глядя с нежностью на госпожу Деварен, — если бы я не сделал всего, чтобы угодить вам, я был бы крайне неблагодарным.

— О, — вскочила госпожа Деварен, — к несчастью, это не доказательство!

— Хотите вы большего доказательства? — ответил молодой человек, придавая своему вкрадчивому голосу все очарование, которым он обладал. — Если бы я не женился на вашей дочери ради ее самой, я думаю, что женился бы ради вас.

На этот раз госпожа Деварен совсем развеселилась, Грозя пальцем Сержу, она проговорила:

— Ах, поляк, хвастун Севера!

— Кроме шуток, — продолжал Серж, — раньше чем я узнал, что буду вашим зятем, я уважал вас, как женщину, из ряда вон выходящую. Прибавьте к удивлению, которое я питаю к вашим великим способностям, привязанность, внушаемую вашей добротой, и вы поймете, что я одновременно и очень счастлив, и очень горд иметь такую мать, как вы.

Госпожа Деварен внимательно посмотрела на Панина, который показался ей искренним. Затем, собравшись с духом, она подошла к главной сути разговора, от которой зависело все.

— Если это так, — спросила она, — то вы, значит, не будете против жизни вместе со мной?

Она остановилась, делая ударение на слове «со мной».

— Мне кажется, это так и подразумевалось, — живо ответил Серж, — по крайней мере, я так думал. Вы должны были видеть, что я не искал квартиры для себя с женой. Если бы вы мне не предложили остаться у вас то я сам попросил бы вас об этом.

Эти слова сильно подействовали на госпожу Деварен и вызвали такую вспышку радости, что Панин изумился. Тут только Серж понял по бледности, по внезапному смущению, по изменившемуся голосу всю бесконечность любви этой матери к своей дочери.

— Я много выиграю при таком распорядке, — продолжал он, — моя жена будет счастлива, что не придется ей покинуть вас, а вы будете благодарны мне за то, что я не отниму у вас Мишелины. И вы, и она за это еще больше полюбите меня, а ведь это все, чего я желаю.

— Как это хорошо, что вы так сделаете, — сказала госпожа Деварен, — и как я буду за это вам признательна! Я очень боялась, что вы захотите быть независимым.

— Я был бы очень счастлив пожертвовать для вас независимостью, но у меня и теперь ее нет.

Серж сказал все это так просто, так искренно, с выражением такой доброты, что предубеждение госпожи Деварен против него мало-помалу исчезло. Она поддалась ему так же, как Мишелина, как поддавались и все, кого он хотел покорить. Его очарование действовало непреодолимо. Будучи по натуре соблазнительным, обманчивым, смелым и дерзким, он всегда принимал наивный и нежный вид, делавший его похожим на девушку.

— Я вам объясню, как мы устроимся, — сказала госпожа Деварен. — Ввиду замужества моей дочери, я разделила свой отель на два совсем отдельные помещения. Говорят, что жизнь вместе представляет много неудобств для тещи и зятя. Поэтому я стараюсь о том, чтобы вы были вполне у себя дома. Я знаю, что такая старая, как я, может только мешать влюбленным. Я буду приходить к вам по вашему приглашению. Но, находясь в своем помещении, я буду всегда со своей дочерью, буду дышать одним воздухом с ней! Когда я буду слышать, как она ходит, поет, смеется, я скажу себе: «Все благополучно! Она довольна!». Вот все, о чем я прошу: маленький уголок, откуда я могла бы наблюдать за ее жизнью.

Серж с глубоким чувством взял ее руку.