Виктория Холт - Песня сирены

— Миль пять-шесть по этой дороге, — сказал Хессенфилд.

Они сняли шляпы и раскланялись. Момент-другой мы стояли, глядя им вслед, затем он повернулся ко мне. Он ничего не сказал, просто обнял меня и прижал к себе.

Я наглядно проявила истинные чувства, которые испытывала к нему. Я словно сбросила с себя тяжелую ношу, и мне больше не нужно было притворяться.

Этой ночью все было иначе: теперь мы и в самом деле были любовниками.

— Глупышка, ты понимаешь, что объявила себя нашей сообщницей? спросил он.

— Меня не касается ваш заговор.

— В том-то и суть. О, Карлотта, как я люблю тебя! Я продолжал бы любить тебя, даже если бы ты выдала нас. Но я не думаю, что буду когда-нибудь так же счастлив, как в тот момент, когда ты стояла перед нашими преследователями и говорила им слова, которые причислили тебя к заговорщикам.

— Я принадлежу только тебе.

— Карлотта, любовь моя! Еще несколько дней назад я совсем не знал тебя, а теперь ты со мной. Ты изменила мою жизнь.

— Ты забудешь меня!

— А ты меня?

— Не забуду, у меня хорошая память.

Он поцеловал меня, и мы предались любви с такой жадностью, будто у нас было предчувствие, что мы никогда больше не встретимся.

Уснуть мы не могли.

Мы лежали и разговаривали. Теперь между нами не было никаких барьеров. Еще несколько часов назад его жизнь полностью зависела от меня, и он мог убедиться, что я готова спасти его с риском для себя.

Хессенфилд объяснил мне, почему так необходимо доставить генерала во Францию.

— Мы хотим освободить страну от узурпаторов. На троне должен восседать Яков Стюарт, а вслед за ним — его сын. Вильгельм не имеет права на трон, и Анна не может быть его наследницей, пока живы Яков и его сын.

— Неужели все это так важно? — спросила я. — Вильгельм — хороший король, как отзывается о нем народ. Почему мы должны рисковать своими жизнями только затем, чтобы королевскую корону носил этот человек, а не другой?

Он засмеялся:

— Женский способ мышления!

— Ничуть не хуже мужского! — возразила я. — Вполне осмысленный способ мышления.

Хессенфилд потрепал меня за волосы, поцеловал. И поведал о том, что в Сен-Жермене воцарилось настроение разочарования и паники, когда там стало известно, что мятеж не удался, а генерала Лангдона заключили в Тауэр.

— Мы тщательно готовили его побег. Вполне обычный побег: вино, контрабандой доставленное в тюрьму, пьяные охранники, украденные ключи и все такое. К несчастью, получилось так, что генерал был вынужден спускаться из окна по веревке. Она оказалась короткой, и он упал с большой высоты на землю. Вот откуда его увечья. Мы отвезли его по реке к тому месту, где нас ждали лошади. Так мы оказались в «Черном борове».

— А если бы вас схватили?..

— Мы заплатили бы головой.

Я коснулась рукой его густых светлых волос, которые украшали его гораздо больше, чем принятый в обществе парик.

— Да, ты спасла мою голову сегодня, любимая. Впрочем, если бы ты выдала нас, я бы просто так ее не отдал. О, как я возгордился тобой, когда ты сказала: «Нет, никаких чужаков не видела!» Я заметил, что ты колебалась всего секунду. Ты знала, что можешь спастись ценой моей жизни. Но ты поняла, что нужно делать. Я никогда, никогда не забуду этого.

Он снова упомянул о Сен-Жермене, где доживал свои дни старый король изгнанник в чужой стране, покинутый своими людьми, преданный своими дочерьми, которых он так любил. Он жил на щедроты короля Франции вместо того, чтобы с достоинством восседать на троне в Вестминстере.

— Он вернется! — сказал Хессенфилд с жаром. — В этой стране много тех, кто стоит за него и ненавидит узурпаторов. Ты видишь сама, как нас поддерживают: этот дом предоставлен в наше полное распоряжение. Люди, которые им владеют, — надежные якобиты. Они уехали из дома со всей прислугой и оставили его нам в пользование. Хозяин со дня на день должен вернуться, чтобы узнать, уехали мы или нет. Затем вся семья вернется в дом. Врач, который приходил смотреть генерала, тоже один из наших. Мы разбросаны по всей стране и ждем сигнала…

— Ничего хорошего не выходит из гражданской войны, это давным-давно доказано, — заявила я.

— Мы боремся за подлинного короля и не прекратим борьбу, пока не восстановим его на троне.

— И, если за вами придет корабль, ты уедешь?

— Да, Карлотта, да…

Он вздохнул, и мы долго молчали.

Как только стало светать, Хессенфилд подошел к окну. Я услышала, как он вздохнул. Выпрыгнув из постели, я подскочила к нему и увидела в море паруса. Он схватил меня за руку.

— Наконец-то, они приплыли! Одевайся, Карлотта, не теряй времени!

Я быстро оделась, он опередил меня.

— Пойдем, Карлотта. Поторопись! Я поспешила за ним к конюшне, где он выбирал лошадь.

— Ты отсылаешь меня прочь?

— Ты должна уехать, пока другие не увидели корабль.

— Даррелл хотел убить меня.

— Да, он не оставил этой мысли Ты должна исчезнуть отсюда как можно скорее. Знай: мы находимся в двадцати милях от острова Эйот. За день ты сможешь добраться туда. По пути, в Льюисе, расспроси, как тебе ехать дальше. Скажи, что отстала от своих…

— А ты уедешь во Францию?. Хессенфилд обнял меня и сказал:

— Я думал о том, чтобы взять тебя с собой, но это слишком опасно Ты должна вернуться домой.

— Значит, мы с тобой расстаемся навсегда?..

— Я вернусь! Не медли! Ты должна ехать прежде, чем проснется Даррелл, иначе он попытается убить тебя.

— Но ведь ты не позволишь ему сделать это?

Это может произойти неожиданно, кто знает. Я не могу подвергать тебя риску! Обещаю тебе, Карлотта, я вернусь!

Он вывел лошадь из конюшни, опасливо посмотрел в сторону дома и легонько похлопал лошадь по ноге. Затем взял мою руку, поцеловал ее и приложил к своей щеке.

— До свидания, милая Карлотта! — сказал он. Я пустила лошадь, не видя, куда еду; у меня перед глазами стояло лицо Хессенфилда. Я оглянулась, но его уже не было видно.

Я ехала вверх по склону холма. Наверху, у небольшой рощицы я остановилась, спрыгнула с лошади, привязала ее к упавшему дереву и оглянулась.

Я увидела корабль. С борта спустили на воду шлюпку, и гребцы направили ее к берегу. Я наблюдала, как генерала переносили в шлюпку, как ее снова подняли на корабль.

Затем я отвязала лошадь и поехала в Льюис. Таков конец этой истории.

РОЖДЕНИЕ РЕБЕНКА

Когда я добралась до Эйот Аббаса, было уже темно. В Льюисе мне подробно все растолковали, и вскоре я наткнулась на знакомую дорогу.

Я въехала во двор, и, завидев меня, один из грумов Харриет, находившийся там, вскрикнул от радости.