Барбара Картленд - Слушай, смотри, люби

— Ее милость очень… импульсивна, — сказала Темпера, тщательно подбирая слова. — Она такая добрая и… мягкая, что просто не способна отказать, когда ее о чем-то просят.

— Я вижу, хоть вы и очень дипломатичны, стараясь уклониться от прямых оценок, что вы не одобряете графа Винченцо Караваджио.

— Не в моем положении одобрять или не одобрять, ваша светлость. Но я боюсь, что итальянцам свойственно красноречие. Для них это не более чем проявление хороших манер, а англичане порой истолковывают это неправильно.

— Откуда вам это известно? — удивился герцог. — Не могу поверить, что в вашем возрасте и при той жизни, какую вы ведете, вы могли бы свести хоть какое-то знакомство с итальянцами.

Темпера с опозданием поняла, что совершила очередную оплошность.

Она хотела дать герцогу понять, что мачеха неопытна и наивна, но своими словами скорее ухудшила, чем приукрасила, ситуацию.

Герцог смотрел на ее профиль, рисовавшийся на фоне окружавших долину скал. Молчание нарушал только шум небольшого водопада.

— Я не был здесь много лет, — заговорил снова герцог непринужденным тоном, — и вам, может быть, полезно будет узнать, что неподалеку отсюда есть пещера, которую никто из моих гувернеров так и не обнаружил.

Темпера чувствовала, что он ее дразнит, и этого уж никак нельзя было позволять.

— Я ни от кого не прячусь, ваша светлость, — сказала она, — и мне кажется, что мне уже пора вернуться в замок, а вам… не следует быть здесь вместе со мной.

— Кто мне будет указывать, что мне следует или не следует делать? — возразил он. — Я сам себе хозяин.

— Да… да, конечно, — поспешно согласилась Темпера, — но если кто-нибудь нас здесь увидит, он сочтет это очень… странным.

— Полагаю, очень маловероятно, чтобы нас кто-нибудь здесь увидел, потому-то вы и пришли сюда.

— Я никак не могла ожидать, что ваша светлость… последует за мной.

— Я знаю, — сказал он, — но вы же могли предположить, что я захочу поблагодарить вас за подарок? Ведь это подарок, не так ли?

На секунду замявшись, Темпера отвечала:

— Если… вашей светлости угодно… принять его.

— Да, разумеется, и могу сказать, не впадая в итальянское красноречие, что нахожу у вас незаурядный талант и исключительное чувство света.

Темпера почувствовала, как краска заливает лицо.

— Ваша светлость… очень добры, — проговорила она, запинаясь.

— И я уже знаю ответ на заданный мною вопрос, — продолжал он. — Дело в том что у вас есть проблема, которой вы не хотите со мной поделиться.

Темпера слегка развела руками.

Как она могла дать ему понять, что, не говоря уже о полной невозможности для нее делиться с ним своими проблемами, ему не следовало бы сидеть здесь рядом с ней, в то время как мачеха развлекается с графом, который окончательно ее скомпрометирует.

— Многие обращались ко мне со своими проблемами, — мягко продолжал герцог, — я могу без ложной скромности сказать, что редко так бывало, чтобы я был не в состоянии помочь или хотя бы дать необходимый совет. Мне бы хотелось, чтобы вы мне доверились.

— Это невозможно! Совершенно… невозможно! — горячо возразила Темпера, чувствуя, что ей трудно устоять против его просительного тона. — Ваша светлость должны меня простить. Я знаю, вы думаете, что я глупо веду себя, но с моей проблемой могу справиться только я сама.

— Вы уверены? — спросил герцог.

Словно повинуясь его воле, она взглянула на него, и так как они сидели рядом, их глаза встретились.

Время, казалось, остановилось, ей стало трудно дышать.

У нее было такое ощущение, что их только двое на всем свете, и в то же время Темпера остро чувствовала лежавшую между ними пропасть, на дне которой были ее мачеха, ее собственное ложное положение и, что хуже всего, подделка вместо его картины.

— Скажите же мне, в чем дело? — произнес он с мольбой в голосе.

Какое-то мгновение Темпера была готова во всем признаться. Она чувствовала, хотя он даже не шевельнулся, что его руки тянутся к ней. Достаточно было бы одного ее легкого движения, и она оказалась бы в его объятиях.

С нечеловеческим усилием она отвернулась; волшебство нарушилось, причинив ей почти физическую боль.

Она порывисто поднялась на ноги.

— Я должна возвращаться… ваша светлость, — сказала она. Голос ее звучал по-детски испуганно. — Я умоляю вашу светлость не говорить со мной… не приближаться ко мне. Я… я не могу объяснить, но этого не должно больше быть.

Герцог не тронулся с места. Она взглянула в его прекрасное лицо. Солнечный луч, проникающий сквозь листья оливы, золотил его волосы.

Со звуком, похожим на рыдание, она повернулась и устремилась по извилистой дорожке обратно в замок.

Войдя к себе в комнату, где ей показалось жарко и душно, Темпера рухнула на постель.

— Почему? Почему? Почему он вызывает у меня такие чувства? — спрашивала она себя.

Она знала ответ, но в то же время не осмеливалась прислушаться к своему сердцу, говорившему ей то, что рассудок отвергал как невозможное.

Вернувшись из поездки с графом, леди Ротли сияла, как бриллиант в солнечных лучах.

С тех пор как она полюбила, лицо ее стало еще красивее, и, глядя на нее, Темпера недоумевала, как можно устоять против такого обаяния.

— Тебя не было, Темпера, когда граф пригласил меня покататься с ним, — весело сказала она — Но я нашла жакет, чтобы надеть на платье, а леди Барнард очень любезно одолжила мне шифоновый шарф на шляпу.

Она бросила вещи на кровать и подошла к Темпере, в восторге продолжая:

— Это было чудесно! Мы мчались со скоростью по меньшей мере пятнадцать миль в час! И граф обещал покатать меня на своем новом гоночном автомобиле, у которого скорость тридцать миль в час! Подумай только, Темпера! Просто невозможно вообразить такую скорость!

— Ты не имела права уезжать с графом — Темпера буквально выдавила из себя эти слова.

— Никто больше меня не приглашал, — возразила леди Ротли. — К тому же мне хотелось поехать. Это было замечательно, Темпера, — я никогда еще не была так счастлива!

— Матушка, будь же наконец благоразумна, прошу тебя. Я знаю твои чувства к этому человеку. Предположим, ты примешь его предложение, а через пять лет, а может быть, и раньше, ты ему наскучишь… и что тогда?

— Не знаю, — отвечала леди Ротли. — Мне все равно! Я люблю его, Темпера! Когда он рядом, я просто не замечаю никого вокруг — они для меня просто не существуют!

— А герцог?

— Можешь не верить, но если герцог сделает мне предложение, я ему откажу.

— Я не хочу тебе верить, — сказала Темпера — Если он сделает тебе предложение, ты его примешь.