Барбара Картленд - Серебряная луна

— Я говорил о себе не как о дипломате, а как о мужчине, — заметил граф.

— А сочетание того и другого это и есть мой Клеман? — осведомилась Иможен. — Нет-нет, мой друг, у вас с Фабьеном нет ничего общего, и ни один из вас ничуть не похож на Армана д'Ожерона.

— Вы так и не ответили мне. Почему он вас так интересует? — спросил граф.

— Потому что он не интересуется мной, — с чарующей улыбкой ответила она.

— Не может быть! — поразился граф.

— Увы! Я улыбалась ему, я даже… так сказать, пустила в ход все свои хитрости, а он по-прежнему абсолютно равнодушен!

— Тогда, наверное, он не совсем здоров.

— Это верно, рана еще свежа, но я не думала, что от этого он перестанет быть мужчиной, — засмеялась Иможен. — Все равно я хотела бы узнать о нем больше. Вы поможете мне?

— Разумеется; приказывайте, госпожа, — поклонился граф. — Вы узнаете все подробности обольщения моей кузины, как только гонец съездит в Шантильи и привезет ответ на мой запрос.

— Раз вы уходите, скажите тем, кто ждет, что сегодня утром я больше никого не приму. У меня немного болит голова.

— Это будет очень жестоко по отношению к юному Жюлю де Мери! Он ждет, по-моему, почти три часа. Мальчик страдает, Иможен! Это видно с первого взгляда, он весь извелся.

— Не говорите о нем, — передернула плечами Иможен. — Он мне наскучил. С ним страшная тоска! Я запретила ему появляться здесь, но он оказался так глуп, что ослушался моего приказа.

— И все же вы хоть сколько-то его любили, а этого достаточно, чтобы поглотить его тело и душу, как случилось еще со многими, — упрекнул ее граф.

Иможен засмеялась:

— Любила его! Дорогой мой, неужели вы до сих пор не поняли, что я никогда никого не любила, разумеется, кроме себя?

— Я поклонник истины, но иногда она меня пугает, — заметил граф Меттерних.

Он поцеловал руку Иможен и повернулся к двери.

Какой напыщенный стал Клеман, думала она; а ведь когда-то… Правда, ходят слухи, что у него тайная связь с герцогиней д'Абрантес, но с Клеманом ни в чем нельзя быть уверенной. Он слишком сдержан, слишком учтив и замкнут, когда дело касается женщины. Вот уж кто себя не выдаст!

Иможен потянулась, зевнула и посмотрелась в зеркало. Было еще рано, а встреч до вечера у нее ни с кем не намечалось. Она дотронулась до колокольчика; горничная вошла неслышно.

— Скажи графу Жюлю де Мери, что я приму его, и позаботься, чтобы нас не беспокоили, пока я не позвоню тебе.

Она подумала о молодом Жюле де Мери, но почему-то в глазах у нее стояло лицо человека с утомленными серыми глазами и забинтованной темной головой.

Однако именно в этот момент Арман вовсе не выглядел утомленным. Он сидел на диване в апартаментах Рэв и слушал сплетни, которые ей рассказали вчера вечером.

— Говорят, граф Луи де Нарбон был последним любовником Марии-Антуанетты. Думаете, это правда?

— Почему бы не спросить его? — ответил Арман.

— Нонсенс! — отрезала Рэв. — Я лишь передаю вам то, что мне сказала принцесса Полина. У нее о каждом найдется какой-нибудь фантастический анекдот, но она добра ко мне, и не скрою, мне это льстит.

— Не пойму почему, — пожал плечами Арман. — Да, она сестра императора, но его семья обязана своим положением исключительно ему. Вся их помпезность и снисходительная любезность просто смешны, если подумать, кем они были, пока Наполеон не возвысил их.

— Такой же несносный, как моя двоюродная бабушка! — вспыхнула Рэв. — Помните, как она…

Нет, Арман не может помнить свою встречу со старой герцогиней. И в качестве маркиза д'Ожерона он никогда ее не видел. Рэв быстро сменила тему:

— Зачем император вызывал вас вчера вечером?

— Он спросил меня, согласен ли я стать его личным адъютантом, когда окрепну, — ответил Арман.

Рэв вскочила с кресла.

— Арман! И вы мне не сказали!

— Вот сейчас говорю.

— И как вы намерены поступить?

— Разве у меня есть выбор? — удивился Арман. — Я думал, это следует понимать как приказ императора, которому надо подчиниться или умереть. Я поблагодарил за честь и сказал, что как только доктор Корвизар сочтет меня пригодным к службе, тотчас буду в его распоряжении. А пока что, как и собирался, займусь устройством вашего замужества.

— Он что-нибудь сказал на это? — спросила Рэв.

— Да, он напомнил мне, что сегодня приезжает граф Жиль де Дюрье, и отзывался о нем в самых высокопарных выражениях. Ему самому, похоже, не терпится повидать графа.

— Вы знаете, почему император так к нему относится?

— Нет, — ответил Арман. — Что-то особенное?

— Принцесса Полина сказала мне, что это последний и самый ценный его астролог.

— Астролог? Это все объясняет! Я слышал, Наполеон не вступает в битву, не посоветовавшись со звездами, и даже в поход берет с собой гадалок, Я этому не верил, но теперь склонен думать, что это правда. Меня беспокоит его отношение к графу: он до небес превозносит этого человека!

— Значит, если я откажу де Дюрье, мы навлечем на себя гнев и враждебность императора.

— Бросьте! Бони любит, конечно, чтобы его желания выполнялись, но не может же он зайти так далеко, чтобы требовать от девушки, которую и видел-то два раза в жизни, выйти замуж за человека, который верит в планеты и несет всякую чушь!

— Кое-кто не считает это чушью!

— Ну, если вас интересует мое мнение, то все это чушь от начала до конца! В чем-то этот ваш император может быть велик, но в чем-то ничтожно мал!

— Почему вы сказали «этот ваш император»?

— Разве я так сказал? Наверное, я имел в виду тех, кто так с ним носится.

Рэв помолчала, потом заметила, стараясь скрыть досаду:

— Вчера вечером вас удостоила внимания герцогиня де Монестье…

Арман откинул на подушки голову и закрыл глаза; на губах его заиграла улыбка.

— Арман, вы находите, она очень красива?

Арман открыл глаза.

— Кто? Принцесса Полина?

— Разумеется, нет! Мы же говорим о герцогине де Монестье!

— Она довольно хороша, но в свое время я встречал женщин не хуже. Если честно, Рэв, мне здесь скучно! Я никогда тут не был, но почему-то все кажется мне давно знакомым и приевшимся! Все эти церемонии, люди, их манерничание, притворный смех — право, меня одолевает зевота. Давайте вернемся в Вальмон!

Рэв вся зарделась от счастья… но тут же свет перед ней потух.

— Вы забыли, что через несколько дней Вальмон больше не будет принадлежать мне!

— Да, действительно. Но ведь император обещал щедро заплатить за него?

— Это будет приданое для его любимого астролога! — с горечью произнесла Рэв.