Кэтрин Коултер - Песнь земли

Наступил вечер. От усталости у Филиппы кружилась голова. Встав из-за станка, на котором она работала наравне с другими женщинами, девушка сказала, что ждет всех утром, кивнула старой Агнес и вышла из мастерской.

Внутренний двор пересекали длинные вечерние тени. Филиппа направилась к воротам крепости, расчищая себе дорогу среди стаи кудахчущих кур, нескольких свиней, трех козлов и дюжины ребятишек. Она смотрела только вперед, словно за крепостной стеной ее ждало какое-то важное дело.

Филиппа уже почти подошла к воротам, когда над ухом раздался насмешливый голос:

— Просто глазам не верится! Моя рабыня снова пытается убежать? Мне что, приковать тебя к себе, девка?

Так она и знала! Он, должно быть, приказал следить за ней и сразу сообщить, если она попытается покинуть Сент-Эрт, а прогулка к воротам вполне соответствовала подобным намерениям. Филиппа остановилась.

— Если ты прикуешь меня к себе, то умрешь от духоты в твоей кошмарной мастерской. Сомневаюсь, что тебя прельщает подобная перспектива, — не поворачиваясь, устало проговорила она.

— Согласен.

— Кроме того, я не твоя рабыня.

Дайнуолд улыбнулся, услышав знакомые бунтарские нотки. Волосы Филиппы удерживала только узкая полоска кожи, и они волнами спадали между лопаток почти до талии. Плечи были бессильно опущены, она выглядела усталой и сломленной духом. Дайнуолду это не понравилось, и он нахмурился:

— Оружейник обещал найти подходящие куски кожи и разрезать их, только сначала он должен измерить твою ногу.

— Вряд ли он подберет что-нибудь стоящее.

— Я просил его постараться, чтобы в последний момент не обнаружилось, что кожи не хватает. Надеюсь, это тебя не обижает?

— У меня не такие уж большие ступни!

— Зато грязные, почти как у моего сына. Ты не хочешь принять ванну? День закончился. На самом деле я шел в мастерскую, чтобы посмотреть, как там ваши успехи. Принк делает отчаянные попытки справиться с лихорадкой. Он в бешенстве из-за того, что одни женщины ткут, а другая руководит ими. Бедную Мордрид обвинил во всех смертных грехах!

— Старая Агнес сказала, что он скоро заткнется навсегда, — заметила Филиппа, поворачиваясь к Дайнуолду и улыбаясь.

Дайнуолд был одет в ту же тунику, что и вчера, и казался крайне утомленным. Возможно, у него были свои причины не заходить к ним весь день. Филиппа случайно взглянула на его длинные пальцы и тут же отвела глаза, гоня прочь воспоминание о том, как они касались ее тела.

Как глупо! Зачем он это делал? Ведь он не хотел ее. И потом, попытайся он изнасиловать ее, она бы ни за что не поддалась — во всяком случае, сопротивлялась бы до последнего…

— Я тебе больше не нужна. Агнес великолепно управится с женщинами, а Мордрид научит их как следует ткать. Горкел отлично чинит станки, хотя они и ломаются чуть ли не каждую минуту. Твой прекрасный Принк — лентяй и дурак. Ткацкие станки следовало бы сжечь и заменить на новые еще десять лет назад, и…

О, да что тебе до этого?

— Филиппа всплеснула руками, потому что Дайнуолд смотрел на нее с ленивым любопытством, словно перед ним стояла ученая собака. — Между прочим, почти все женщины уже работают довольно сносно. Так что я хочу получить обещанное платье и уехать к кузену.

— Как, ты сказала, его зовут, этого твоего драгоценного родственника?

— Его зовут отец Ральф. Он угрюмый монах-бенедиктинец и возьмет меня к себе в качестве мальчика из хора. Я буду жить в маленькой келье и проведу остаток жизни, вознося благодарственные молитвы Богу за то, что Он спас меня от де Бриджпорта и прочих негодяев вроде хозяина Сент-Эрта.

— Тебя станут звать Филиппа-кастрат.

— Что такое кастрат?

— Мужчина, который уже не мужчина, потому что лишен своего… как бы сказать… мужского отростка.

— Господи милосердный! Какой ужас! — Она невольно бросила взгляд вниз, и Дайнуолд рассмеялся.

— Да уж, подобной судьбе не позавидуешь. Ладно, хватит разговоров. Сейчас, девка, ты пойдешь со мной в спальню. Нам обоим не повредит ванна; я устал от своей грязи, не говоря уже о твоей. Может быть, я окажу тебе честь и разрешу потереть мне спину.

Филиппе страшно захотелось ответить ему какой-нибудь колкостью, но спорить не было сил. Вымыться — это великолепно. Она взглянула на свое несвежее, в пятнах от пота платье и тяжело вздохнула. Дайнуолд промолчал. Он резко повернулся на каблуках, очевидно, не сомневаясь, что она последует за ним, как верный пес, что, впрочем, она и сделала, будь он проклят…

Они прошли мимо Алайна. Филиппа заметила, как управляющий приветливо поклонился Дайнуолду, и вновь подивилась их отношениям. Почему же утром Алайн поносил своего хозяина самыми последними словами? Что-то здесь не так. Филиппа никогда раньше не считала себя слишком любопытной, хотя ее родители могли и поспорить с этим, но сейчас ей хотелось хорошенько потрясти Алайна, как трясут шкатулку с секретом, пытаясь узнать, что находится внутри…

Филиппе не пришло в голову спросить у Дайнуолда, где же она будет мыться, пока он не запер дверь спальни и не положил ключ в карман, после чего уселся на кровать.

— Так уж и быть, проявлю рыцарское благородство и позволю тебе помыться первой. Видишь, в Корнуолле еще не умерла галантность.

— Я настолько грязная, что тебе придется потом заново набирать воду. Кроме того, ты же не можешь остаться здесь. Ты подождешь снаружи?

— Нет. — Насмешка согнала усталое выражение С лица Дайнуолда. — Нет, я хочу видеть тебя обнаженной. Снова. Только на этот раз всю, целиком, а не отдельные части.

Филиппа опустилась на пол. Она с вожделением смотрела на обитую медью деревянную ванну, над которой соблазнительно поднимался парок, и боролась с почти непреодолимым желанием раздеться и прыгнуть в нее. Ну уж нет, он этого не дождется! Она с места не сдвинется, даже если придется здесь сгнить; не позволит ему унижать себя и не станет изображать перед ним шлюху! К огромному удивлению Филиппы, Дайнуолд молчал. Он не грозил ей наказанием, не пытался насильно раздеть ее. Он просто встал с кровати и спокойно принялся снимать одежду.

Девушка уставилась в пол. Несколько минут в комнате стояла тишина. Филиппа не выдержала и подняла голову.

Дайнуолд стоял рядом с ванной, всего в нескольких шагах от Филиппы. Ей, конечно, и раньше приходилось видеть обнаженных мужчин — как они выглядят, не знают только невинные послушницы в монастырях, — но Дайнуолд был совсем другим! Мускулистый, стройный, волосатый, с длинными крепкими ногами и плоским животом. Филиппа смотрела на него как зачарованная. Заметив, как под ее взглядом увеличивается в размерах его мужское орудие, Филиппа вспыхнула; лицо ее залило румянцем.